Православный форум Доброе слово

.Мы всё равно мало что знаем,вернее-не знаем ничего.

Ничего себе-хорошо!!! Эти слова надо было озвучить перед всем миром,думаешь-это легко???Своего же брата по вере призывать к сдаче? Всеволод Чаплин крайне осторожен в словах,всегда так было.Но,видимо-назрел вопрос.Мы всё равно мало что знаем,вернее-не знаем ничего.

Ну на счет, "не должен скрываться и вернуться" хорошо говорить тому, над кем не висит возможность "отдохнуть под стражей" и нахождение в Израиле не разу не говорит о виновности. В определенных случаях, действительно лучше отсидеться там и подождать пока адвокаты здесь все подготовят.

P.S Далеко не всегда Чаплин высказывается осторожно, бывали такие ляпы, что лучше бы вообще не высказывался.

Я думаю, вообще никого некуда призывать не надо.
Если о.Глеб а адвокатом приняли такую тактику, то на то есть основания.

P.S Далеко не всегда Чаплин высказывается осторожно, бывали такие ляпы, что лучше бы вообще не высказывался.

Как ни печально, но я соглашусь с о.Всеволодом... Виноват или не виноват, но "возьми Крест свой и по Мне гряди". Это и есть путь христианина, а не уютные условия жизни...

Особенно для священника.
У монашествующих есть правило не оправдываться перед любыми обвинениями и относится к этому, как к воле Господа. Ом священник и давал обеты перед Алтарем. Должен быть достоин.

И, кстати, я практически уверена в его невиновности.

Но христианин - это воин Христов и должен быть мужественным.

В ходе расследования адвокат и сам отец Глеб допустили ряд ошибок, в результате чего сложилась столь запутанная и сложная ситуация.

Смешно слышать это от вас. Вы в своё время бросили мужа и уехали в Америку с диссидентом-музыкантом. Ради уютных условий жизни.

..И вовсе не свидетельствовать о реально совершенном преступлении со стороны обвиняемого.

Но что значит уход от встречи со следствием и судом? Если ты уверен в собственной правоте, если есть люди, которые готовы твою невиновность подтвердить, нет другого пути, кроме как прохождение следственных процедур

Ну на счет, "не должен скрываться и вернуться" хорошо говорить тому, над кем не висит возможность "отдохнуть под стражей" и нахождение в Израиле не разу не говорит о виновности. В определенных случаях, действительно лучше отсидеться там и подождать пока адвокаты здесь все подготовят.

А мне даже как-то стало... не могу выразить свои чувства, ну короче, как буд-то своих сдали - "пусть приезжает и садится" - как-то не по товарищески...

Почему в наше время так легко обвинить человека в педофилии? К каким последствиям для всей цивилизации это может привести? Размышляет психотерапевт Константин Ольховой.
Написать этот текст меня побудил очередной виток истерии, возникший в связи с обвинением в педофилии священника Глеба Грозовского. Сразу оговорюсь: я не юрист, не следователь, я не владею всеми материалами. Не моя задача говорить сейчас о виновности или невиновности конкретного человека. Я просто в очередной раз задумался о том, как ЛЕГКО обвинить человека в подобном… и к чему это всё может привести.

Помните, как все смеялись над фразой «в СССР секса нет»? Настают времена, когда впору поплакать над фразой «в России НЕ СЕКСА нет». Хотя, почему в России — в мире.

Каленым железом в нас впечатывают «простую истину»: любые телесные контакты — суть сексуальное взаимодействие. Мы так муссировали тему секса, что видим его везде. Мужчина, выходя из автобуса, подает руку незнакомой женщине — домогается. Две девчонки забились в одно кресло, шушукаются и хихикают — лесбиянки. Парни идут по скверу — голубые. Мужчина решил перевести старушку через дорогу — …, ну, до таких ассоциаций пока не дошло, но что-то будет через пару лет.

А уж дети — тема благодатнейшая. Педофилическая истерия набирает обороты во всем мире. Не только прикосновение, но и улыбка, взгляд — всё может быть расценено как домогательство к ребенку. Недавно от одной своей знакомой слышал такую историю. Подходит к ней на улице мужчина. Подходит и говорит: «Извините, там на тротуаре стоит маленький мальчик и плачет. Не могли бы вы к нему подойти, узнать, что случилось?» — «А что же вы сами не подошли?» — «А я боюсь. Мало ли что подумают…».

История закончилась благополучно, пятилетний мальчик действительно потерялся, через полицию были быстро найдены родители, но… Но это страшно, когда взрослый мужчина просит женщину подойти к ребенку, боясь попасть под каток общественного мнения.

Ну, а уж самые «разнузданные педофилы» — люди, работающие с детьми. Причем работающие искренне, с душой. В школе-то ещё ничего, а уж в детском лагере… Я сам проходил путь от помощника вожатого до начальника лагеря. Я сам обнимал и утешал ревущих детей. Я будил их, страдающих энурезом, ночью и вел в туалет (в одних трусах! гнусный извращенец!). Я хорошо помню, как в середине смены, когда тоска по дому (ведь даже когда в лагере очень интересно, тоска по дому никуда не девается) достигла максимума, кучка девочек девяти-одиннадцати лет с визгом: «Папа! Папа!», — повисла на мне, как на дереве. Я рассказывал им сказки на ночь, сидя с ними без свидетелей в темной палате. Я подтыкал им одеяла… Что-то мне подсказывает, что меня легко бы могли обвинить в домогательствах…

Высокомудрые педагоги-психологи-теоретики объясняют, что так нельзя. Что физический контакт с детьми недопустим, что всегда надо иметь надежных свидетелей твоей благонамеренности, что… Да много чего. Только они — теоретики. Хотя, иногда они бывают практиками, но смотришь на них и думаешь, что лучше бы оставались теоретиками.

Но и это не самое страшное. Педофилические истерии — цветочки. А вот ягодки мы уже собираем, и будем их собирать всё больше и больше.

Наша цивилизация становится цивилизацией недотрог. То, о чём писал Азимов в своей антиутопии «Обнаженное солнце» (мир Солярии, где растут не с родителями, а с роботами, контакты для взрослых крайне мучительны и неприличны, и даже муж с женой видятся по расписанию) становится реальностью. Я — психотерапевт. И в своей работе я практически ежедневно вижу, как всё хуже и хуже становится у людей с тем, что называется научным термином тактильность. А, говоря простым языком, — с прикосновениями, с «дотрагиванием». Люди стесняются дружеских объятий. Родители боятся обнять собственных детей. Даже мужья и жёны стесняются обнимать друг друга, если это не связано напрямую с интимной сферой их жизни.

Но человек не может жить без физических контактов с другими людьми. В середине прошлого века психиатр Рене Шпитц описал анаклитическую депрессию — депрессию младенцев, лишенных материнского тепла. У взрослых — всё то же самое. Создавая цивилизацию недотрог, мы создаём цивилизацию невротиков. Невротиков, боящихся в итоге даже обратиться за помощью, ибо помощь — это «прикосновение» (пусть и не физическое).

Мы, боясь секса и восхваляя его, забываем о простом человеческом тепле.

Люди, пожалуйста, будьте тёплыми друг к другу! Обнимайте друг друга! И тогда, быть может, мы все вспомним, что простые человеческие контакты — это не про секс. Это про тепло. И — доброту и милосердие.

– Какие социальные проблемы молодежи Вас больше всего волнуют?
– Думаю те же, что и всех. Меня больше всего волнует средний возраст. Детей в храме вижу, молодежь – реже, но все же наблюдаю, а вот подростков (от одиннадцати до восемнадцати лет) практически нет. Они за компьютером: в играх, «Вконтакте», еще где-то. Им не интересно в храме. А не интересно потому, что родители говорят постоянно: «Надо в храм идти! Пойдем в храм!». Они тем самым не любовь к Богу прививают, а ограничивают подростков законами, навешивают на них неудобоносимые бремена. И в конечном итоге подростки начинают ненавидеть Церковь и свою «сумасшедшую православную мамашу».

– А как такому подростку можно привить любовь к Богу, разбудить в нем веру?

– Главное – начинать воспитание с раннего детства, а вернее с себя. Если ты вложил всю свою любовь в ребенка, то его можно оставить в покое, не переставая молиться о нем. Подросток «переболеет болезнями юности» и потом обязательно вернется, потому что «всякая душа – христианка», и она напомнит повзрослевшему молодому человеку, как хорошо было в Церкви, что с Богом по жизни идти лучше. Но, показывая хороший пример и побуждая его идти вместе с тобой в храм, нужно все же предоставить ему свободу выбора. В противном случае мы получим ненависть и ярый атеизм. За примерами далеко ходить не надо, вспомним историю ушедшего века.

– Как часто вам удается общаться с подростками?

– В основном в храме, детских домах и когда приглашают в школы. Но вы же знаете, что пока руководители отделов народного образования, как правило, против таких контактов. Зато дети очень рады такому общению, и после встреч они недели две рассказывают своим друзьям и родителям, что к ним в класс приходил священник. Они после этого добавляются к моим контактам в социальных сетях, продолжают общение в ином формате.

– Некоторые директора общеобразовательных школ, быть может, считают противозаконным проводить встречи священников с детьми не только в школе, но и на территории храма? О чем вы говорите во время таких встреч, как они проходят?

– Допустим, если провожу экскурсию по Софийскому собору, то рассказываю, как тут было раньше, основные вехи, показываю фотографии, вожу их на колокольню.

Если общаемся в классе, то спрашиваю о наболевших проблемах. Выясняется, что они дерутся. Начинаем разбирать эту ситуацию. Говорю: «Смотрите, Кто на крестике? Зачем мы Его носим на себе, если своим поведением уподобляемся тем, кто Его распял?» И вот через такие моменты, из которых состоит жизнь, выводишь разговор на другой уровень. Через простые конкретные вопросы: «Ходишь в храм? В кого веришь? Что тебе дает твоя вера?» Важно не уходить на абстрактные темы, а говорить о конкретных вещах, в том числе и тех, которые подростков интересуют. Часто, например, задают вопрос: «Откуда взялся Бог?» И это хорошо, значит, и об этом поговорим.

– Вы также работаете в «Детской деревне – SOS Пушкин», что это за проект?

– Это такая деревня, в пяти минутах езды от нашего собора, в которой живут дети-сироты. От обычного детского дома это поселение отличается тем, что дети живут небольшими группами по пять-семь человек с названными SOS-мамами, которым помогает SOS-тетя. То есть у детей, таким образом, появляются названные братья и сестры разного возраста. Всего там двенадцать домов и двенадцать семей. Самое главное, что в таких условиях дети не растут в условиях обезличенности детского дома. Единственный минус – это отсутствие папы. Но так получилось, что папой они зовут меня, сторожа или директора деревни. Эти дети живут как в обычной семье, ходят в обычную школу и испытывают обычное к таким детям отношение государства – отсутствие материальной помощи. Прокурорские проверки – пожалуйста, а вот помочь финансово… Этот проект имеет австрийские корни, был организован после войны социальным педагогом Германом Гмайнером, в России таких деревень четыре. Если у руля такой деревни стоит человек, нормально относящийся к Православию, то священник может общаться с детьми, помогать в духовном развитии и воспитании детей.

К ним приезжал раньше и продолжает делать это сейчас футболист Андрей Аршавин. Как правило, он с детьми занимается своим любимым делом – играет в футбол, только на этот раз не с профессионалами, а с мальчишками и девчонками.


Во время игры с детьми, выступая в роли судьи или тренера, я напоминаю им о том, что бранные слова и выражения, как и спортивные нарушения, караются «желтой» и «красной» карточками, что младшим на площадке необходимо уступать, проявлять жалость к ближнему, просить прощения, если кто-то кого-то обидел. И, если после тренировки меня приглашают в гости попить чаю, стараюсь рассказать детям о Боге, подарить детскую Библию, православную литературу, пригласить в храм. Один мальчик из этой деревни ходит каждое воскресенье к нам в храм на Литургию. Помогает мне на службе – пономарит, берет с собой названную сестру. Ему одиннадцать, ей девять лет.
– Насколько вам интересна работа с детьми?

– Это такой творческий и душеспасительный труд, от которого получаешь радость, видя как детям рядом с тобой хорошо. Например, играя с ними в футбол, окунаешься в детство. Это здорово – ощущать себя ребенком. А когда общаюсь с ребятами по другим вопросам – это возможность поделиться с ними тем, что у меня есть и что является для меня самым важным. Я чувствую потребность поделиться своими мыслями о семье, дружбе, различием между любовью и влюбленностью – это особенно важно для подростков, о браке, о нравственных ценностях, о СМИ и их влиянии на людей, о проблемах алкоголизма и наркомании, о соблазнах. С подростками очень интересно говорить о вере и жизненных ценностях, о природе человека, его происхождении, целях человечества. Причем об этом можно говорить по-разному, в том числе используя интерактивный формат: игры, различные задания и т.д.

– Как рождается вера в детских сердцах?

– Вера – это дар! Допустим, перед нами пятилетний неверующий ребенок. Если ему встретится верующий человек, который сможет открыть для него красоту – того же колокольного звона, солнца, природы, то у малыша на всю жизнь запечатлеется многогранность сотворенной Богом гармонии. Он почувствует как прекрасен этот мир. Другой вариант, когда ребенок знает, что ты верующий, и ты свое тепло отдаешь ему всецело, обнимая его так, что он не может не почувствовать твою любовь. Почему нам хочется обняться, потому что вот тут у нас душа, и душа с душой хочет соединиться. Ребенок такие вещи очень сильно чувствует, и они являются для него фундаментом будущего благодарного отношения к Богу, людям, природе. Детей невозможно обмануть, они тонкие психологи. Когда однажды ребенок почувствует, что его кто-то искренне любит, то это эмоциональное переживание для него станет очень сильным связующим звеном в вопросе веры, значимым толчком к ней. Особенно если речь идет, к примеру, о пятилетнем ребенке.

– Правда, что у вас в семье живут трое приемных детей? Что вас подвигло на усыновление?

– У нас с матушкой некоторое время назад жили трое детей, но они не были приемными, просто мы их приютили, пока решался вопрос с их родственниками. Но теперь официальных приемных детей у нас двое: девочка-инвалид, которую совсем недавно после операции выписали из больницы, и другая девочка, относительно здоровенькая.

Работая более десяти лет волонтером в детских домах и приютах и, получив неоценимый жизненный опыт, я защитил дипломную работу в Духовной семинарии на тему: «Пастырско-педагогическая деятельность священнослужителей в детских домах и приютах». И в какой-то момент, сочетая эту теорию с практикой, родилось желание помочь этим детям не только разговорами, играми, чаепитиями, а дать им нечто большее — возможность воспитываться в православной семье. Верю и молю Бога, чтобы эти девочки, запечатлев образ правильных взаимоотношений детей и родителей, смогли в будущем перенести их в свою личную жизнь. Потому что (по статистике) лишь десять процентов выпускников детдомов могут создать семью! У остальных ничего не получается, женившись, они разбегаются при первом же горе. Или вообще не заключают брак. Они не понимают, что любить – это не только, когда тебе цветы дарят. Это труд! Это подвиг! Это огромное терпение! Выросшие дети этого не понимают, потому что перед их глазами нет живого, элементарного примера семейных взаимоотношений.

Мы с матушкой, как положено, прошли школу приемных родителей, собрали все документы… Надеюсь, что я доходчиво объяснил причину взятия девочек из детского дома в нашу семью. Просим молитв читателей.

– У вас очень большая воскресная школа при храме. Как вы успеваете ей заниматься?

Детские летние лагеря на острове Коневец
Детские летние лагеря на острове Коневец
– Я стараюсь находить время, потому что являюсь ее духовником. У нас семьдесят постоянных детей. Плюс еще те, которые ходят в разные кружки при нашей школе: рисование, лепка, два хора и т.д. Всего около ста пятидесяти наберется. Наши дети очень музыкальны. У нас есть сотрудница, которая может научить играть ребенка на любом инструменте. Мы часто даем концерты, в основном, в социальных учреждениях.
Мое участие главным образом сводится к тому, что я общаюсь с детьми в различных местах, в том числе и в церкви, на исповеди. У многих ребят из нашего прихода нет отцов, поэтому мне приходиться компенсировать детям недостаток мужского общения.

У нас действует постоянный лагерь на острове Коневец, куда я тоже с удовольствием езжу с детьми. Там все серьезно: подъем, молитва, зарядка, общественно-полезный труд, беседы, игры, полевая кухня, дежурство. Лет пять назад начинали с палаток, сейчас, слава Господу, уже построили деревянные домики.

– Сейчас в адрес Церкви звучат упреки, что ее стало слишком много, что она вышла из своей ограды и лезет в школы, детские дома и т.д. Что Вы, как человек, посвятивший десять лет своей жизни социальному служению обездоленным детям, можете ответить на эти упреки?

– Церковь отделена от государства, но не отделена от своего народа. Ей не безразлично, что происходит в нашей стране, особенно среди молодежи, когда растет наркомания, алкоголизм, распространяется порнография. Это с нашего с вами молчаливого согласия с невероятной скоростью распространяется нравственное разложение общества. Пусть продолжает литься кровь невинно убиенных детей от абортов? Пусть увеличивается в России процент разрушенных семей и детей, лишенных родительской любви? Пусть льется в каждый дом с экранов телевизоров жестокость, насилие и безнравственность? Считаете, что служители Русской Православной Церкви должны оставаться равнодушными наблюдателями разрушающегося образования, культуры и вечных духовных ценностей?

Дорогие мои, давайте сделаем правильные выводы. 2010г

Обращение священника Глеба Грозовского, которого правоохранительные органы подозревают в растлении несовершеннолетних.



Дорогие братья и сестры!

Обращаюсь ко всем вам: и к тем, кто подал мне руку неоценимой помощи в эту многоскорбную для меня минуту, и к тем, кто сомневается в моей искренности и даже к тем, кто сознательно или неосознанно желает моего скорейшего ареста и осуждения.

Ко мне поступают из России, стран СНГ и дальнего зарубежья тысячи сообщений со словами поддержки и подкрепления. Послания приходят от знакомых и совсем незнакомых мне людей. От православных, от католиков и протестантов, от мусульман и от совсем неверующих. Спасибо вам всем! Вновь и вновь прошу молитв ваших, прошу доверия вашего.

Ко мне поступают и письма, содержащие недоуменные вопросы и сомнения, послания, наполненные сатанинской злобой, желанием моей крови и гибели. Я смиренно принимаю и их, не держу обиды и не питаю ни малейшего чувства злобы и желания отомстить.

Я ни в малейшей степени не хочу играть в политику, я не хочу искусственно привлекать внимание к себе , я не ищу ничего — только прошу о справедливости и правде. Пред Богом, перед людьми, перед правящим архиереем своим, перед собратьями священнослужителями, перед своей семьей, перед здравствующей мамой и покойным отцом, протоиереем Виктором Грозовским, перед друзьями и врагами своими я абсолютно искренне, по совести, со всей ответственностью вновь и вновь свидетельствую: я не повинен в тех гнусных преступлениях, которые мне приписывают недобросовестные клеветники и введенные ими в заблуждение доверчивые люди.

Я не понимаю, как могла возникнуть такая чудовищная ложь, как могло так случиться, что меня обвиняют в совершении насилия над 9-летней и 12-летней девочками. У меня это не укладывается в голове. Такое преступление я не мог никогда даже помыслить! Я не мог никогда даже подумать о возможности помыслить подобную гнусность! И я абсолютно уверен, что все, кто знает меня лично, в эту чудовищную ложь тоже никогда не смогут поверить!

Но после того, как было принято решение о моем аресте – стало очевидным, что бездушная следственная машина набрала полный ход, и остановить ее – значит кому-то подорвать репутацию, кому-то сломать карьеру. Но, положа руку на сердце, признаемся: разве может повредить правда – даже когда она обнаруживается не сразу? Я верю в то что правда восторжествует.

Конечно, я бы солгал, если бы самонадеянно дерзнул заявить, что не боюсь неправедного осуждения, хотя Христос Спаситель призывает христиан являть твердость и бесстрашие перед любой клеветой и любым неправым судом. Как человек, я слаб и немощен. Но, уверяю вас, гораздо более, чем своего осуждения, я боюсь того, что это осуждение нанесет тяжкий урон авторитету Матери-Церкви, позволит ее недругам всячески препятствовать проведению детских воспитательных программ, которые в последнее время стали успешно проводиться в большинстве епархий Русской Православной Церкви, и на развитие которых в течение десятилетия я без остатка полагал все свои силы и старания.

Вот этого я боюсь по-настоящему, потому что в таком случае я окажусь тем самым недостойным рабом, нерадивым священником, который вместо того, чтобы приносить пользу Церкви послужил причиной нанесения ей тяжких ран.

Обращаюсь ко всем вам, дорогие братья и сестры! Как бы ни закончилось мое дело, не препятствуйте детям приходить ко Христу, не идите на поводу у диавола, который есть «отец всякой лжи», приводите детей в Церковь, знайте, что в Церкви есть много неутомимых тружеников, которые помогут нашим детям найти Путь, Истину и Жизнь в этом исполненном лжи и неправд мире.

Ссылка на желтый ресурс удалена. Модератор.

Мы встретили Грозовского на вечерней службе. Он пришел в храм ... через час после начала литургии и стоял у входа... оттолкнул журналистку и быстрым шагом направился в храм, где спрятался в алтаре, куда закрыт вход для простых мирян. Согласно церковным канонам принимать святые тайны в алтаре могут только священники...

Странно как-то всё выгладит.Шпионские страсти...

Особенно вот это правдоподобно:

LifeNews удалось разыскать беглого священника, обвиненного на родине в педофилии, однако он отказался ответить на вопрос, почему не спешит вернуться в Россию.

Израильская командировка Глеба Грозовского, на совести которого, по данным следствия, несколько сломанных детских судеб, давно аннулирована, однако возвращаться в Россию иерей не намерен.

Точное местонахождение Грозовского российской полиции и Интерполу до сих пор не известно, но журналистам LifeNews удалось отследить его передвижения в Израиле.