Православный форум Доброе слово

Вот у нас не церковная жизнь, а детский сад. Человек хочет причаститься (сознательно, с желанием и пониманием) два дня подряд - и мучается: а как, а что, а что батюшка скажет... и т.д. Вот у нас замечательная христианская жизнь! В таких случаях отделение исповеди от причастия может быть и весьма полезным - воспитается самостоятельность, уменьшится клерикализм... Раньше исповедывались крайне редко, когда действительно совершали грехи... а причащались часто. А сейчас что исповедуют??? Не так посмотрела, не то подумала, во время молитвы пукнула, а вот это, батюшка, даже не знаю, грех или не грех, сами рассудите... потом: на акафисты регулярно не получается ходить, нет у меня слёзного покаяния, редко ощущаю вездеприсутствие Божие, студ лица, воспоминание плохих песен, отсутствием желания оказывать странноприимство бомжам, в пост носила светлую одежду, бидон с крещенской водой на пол поставила, вербу засохшую прошлогоднюю выбросила, к Причастию готовилась, во всём грешна, вот были плохие помыслы, нет постоянной Иисусовой молитвы (а крыльев нет за спиной, интересно, посмотрела ли, может тоже в этом покаяться)... о-о-о!!! вот слушаешь всё это (а всё это примеры из практики) и думаешь: а вот на кой ляд они нужны, такие вот исповеди... только мучать священника (представьте какой-нибудь Великий Четверг, пятичасовую исповедь) и цементировать себя в совершенно неправильном понимании христианства...

Уважаемые форумчане, как вы относитесь к такому взгляду на существующую практику частой исповеди:

Интересно было бы узнать из каких источников идёт это утверждение, где это можно проверить?

Когда первые христиане прибегали к таинству покаяния, все было совершенно иначе: они переживали грех отпавшего от общины человека как свой грех. Скажем, была община. В ней могло быть 20 человек. И вот эта община вместе живет, молится, трудится, вместе провожает на мученическую смерть кого-то из своих членов и радуется за этих мучеников как за достигших Царства Христова. А может, потом один из членов этой общины отрекся, отпал от Христа — публично отрекся во время гонений под угрозой смерти. Это тяжкий грех. И такого грешника нужно уврачевать, довести до покаяния. Может быть, он 20 лет будет стоять с припадающими, но он хочет вернуться в Церковь, он исповедует свой грех. А другой, может быть, взял и изменил жене. Это тоже страшный грех, тоже нетерпимый в Церкви.

Вот как воспринимался грех в древности, и соответственно этому воспринималось и покаяние. Но потом приходит время, когда Церковь распространяется. Представьте себе, во время гонений тебя того и гляди вывести на площадь, подвергнуть пыткам и казнить. Тут иначе выглядит вся жизнь христианская. Все неверные, все слабые отрекаются, уходят от Церкви. Остаются только те, кто готов умереть за веру, за Христа. Они хотят умереть за Христа, имея чистую совесть. Опять-таки здесь особая атмосфера, особое понимание духовной жизни.

Но потом гонения кончаются, наступает эпоха Константина, и огромные толпы вчерашних язычников приходят в Церковь, крестятся массами, и им ничто не грозит, никаких гонений нет. Они приносят с собой в Церковь совершенно иные понятия о жизни, о грехе. Грехи становятся очень частыми, и уже нет возможности общине так переживать, общины делаются очень большими. И вот новая жизнь уже не вмещает в себя прежние нормы. Возникает новая норма — исповедь делается только частной, только тайной. И постепенно приходит в Церковь такое сознание, что причастие Св. Христовых Таин как бы связано с таинством покаяния.

Сначала это было очень опосредовано, очень не сразу, но это от того происходило, что согрешил человек, и его отлучали от причастия. Значит, чтобы снова причащаться, нужно покаяться. Но в древности — и вы должны это знать — люди причащались без таинства покаяния. Оно совершалось только для тех, кто отпал от Церкви, остальные причащались без исповеди, без покаяния. Постоянно причащались, каждую неделю. Так, как теперь это делают священники. Они служат и вовсе не обязательно перед причастием исповедуются.

Какое-то у меня смятение о приведенной цитаты - и согласна по сути, и чувствую, что очень расходится с тем, что читала у подвижников (может, оттого, что они писали "немножко для другого уровня"?).

Наверное, да. Просто некоторые грехи о которых пишет о. Игумен относятся к исповеди помыслов, а это не каждый батюшка может понести. У подвижников же были другие духовники, и сами они в свою очередь были другими духовниками.

Насколько я знаю, вроде бы в Иерусалимской поместной Церкви можно сейчас причащаться без исповеди прегрешений. Но боюсь ошибиться.

Исповедь помыслов, на сколько мне известно, была распространена исключительно в монастырях. В некоторых обителях и сегодня существует такой обычай, но, например, в женских обителях сестры исповедуют помыслы не священнику в рамках таинства исповеди, а игумении. То есть исповедь помыслов не имеет прямого отношения к таинству исповеди перед причастием, а скорее соотносится с повседневным монашеским деланием.

Из лекций о.Владимира Воробьева:

Сейчас задумалась и вспомнила 2 совершенно разных подхода к исповеди. На одной исповеди священник призывал всех каяться в маловерии и чем-то еще таком (т.е. чистой воды "исповедь помыслов"). На другой священник спросил у меня, есть ли у меня духовник, и когда я ответила, что есть и находится он очень далеко, сказал, что страсти нужно исповедовать только ему, а остальным священникам - что я согрешила делом. Я тогда вообще не поняла, о чем он. Теперь начинаю понимать.

Т.к. я по жизни "лягушка-путешественница", и духовника вижу редко, получается в итоге не понятно, что и кому исповедовать.

Нужно, что ли, приспосабливаться к каждому исповедающему, чтоб его не мучать? И не обращать особого внимания на то, что пишут в литературе? (Вроде того, что исповедовать грех нужно как можно скорей и никогда не откладывать исповедь, представляя, что завтра ты умрешь...)

Что-то я уже совсем ничего не понимаю. Значит, исповедовать "гордость", "осуждение", "возношение", "блудные помыслы" - это привилегия монахов, что ли?

Нужно, что ли, приспосабливаться к каждому исповедающему, чтоб его не мучать? И не обращать особого внимания на то, что пишут в литературе? (Вроде того, что исповедовать грех нужно как можно скорей и никогда не откладывать исповедь, представляя, что завтра ты умрешь...)

Мается, мается, жизнь не получается.
Хоть с вином на люди, хоть один вдвоем.
Мается, мается, то грешит, то кается,
А все не признается, что все дело в нем.

Мается, мается, то грешит то кается
То ли пыль на поле, то ли отчий дом
Мается, мается, то заснет, то лается
А все не признается что все дело в нем

Вроде бы и строишь а все разлетается
Вроде говоришь, да все не про то
Ежли не выпьешь то не получается
А выпьешь - воешь волком ни за что, ни про что

Мается, мается, то заснет, то лается
Хоть с вином на люди, хоть один вдвоем
Мается, мается, бог знает где шляется
А все не признается что все дело в нем

Может голова моя не туда вставлена
Может слишком много врал и груза не снесть
Я бы и дышал да грудь моя сдавлена
Я бы вышел вон, но только там страшней чем здесь

Мается, мается, тропка все сужается
Хоть с вином на люди, хоть один вдвоем
Мается, мается, глянь, вот-вот сломается
Чтоб ему признаться что дело только в нем

Так и представляю, как исповедник грехов составляет длиннющую такую простынь грешных деяний, вспоминая попутно, что на собаку зло глянул, и перекреститься на видневшийся храм вдали позабыл, и жадно потирая руки, думает "Ух!!! Как я счас ИСПОВЕДУЮСЬ!")))

Представил себе человека, читающего вслух священнику перед аналоем книжку "Опыт построения исповеди" о. Иоанна Крестьянкина. От корки до корки!

Но, помыслы разные бывают, и если человека обличает совесть, то их надо нести на обыкновенную исповедь перед причастием: “аще словом, аще делом, аще помышлением”

Нам рассказывал священник, преподаватель нравственного Богословия, что иногда слышит: "каюсь, что еще не достигла совершенной любви". Так это издевательство над исповедью.

“И тако начинает духовник поряду заповеди Господни. Первая заповедь Божия: Аз есмь Господь Бог твой, да не будут тебе бози инии разве Мене…
Против сей же заповеди согрешает, кто Господа Бога, от всего сердца, и от всея души, и всею крепостию, и всем помышлением своим, не любит. Ты любишь ли Господа Бога так, как я теперь прочитал?”

Обычно верующие церковные люди участвуют в таинстве покаяния время от времени в храме при непременном участии пастыря. Такое покаяние можно условно назвать храмовым.

Но христианину необходимо также приносить Богу ежедневное покаяние во время вечерней молитвы, перед отходом ко сну: после прочтения вечерних молитв молящийся, вспоминая грехи истекшего дня, сердечно кается в них пред Богом<...>

Когда навык к домашнему покаянию и исповеди приобретен, кающийся на исповеди в храме знает, что сказать духовнику-пастырю. Он умеет открыть свою душу пред Богом даже тогда, когда духовник не может выслушать полностью его личную исповедь, что бывает обычно при общей многолюдной исповеди. В этом случае подготовленный исповедник, стоя в храме среди других исповедников, тихо кается в своих грехах непосредственно пред Самим Богом, твердо веря, что будет Им услышан.

Подходя под разрешительную молитву к пастырю, он должен суметь сказать ему о наиболее болезненных грехах своих, чтобы пастырь установил духовно-молитвенную связь с ним и взял его в свое сердце. При соблюдении всего сказанного сохраняются, хотя и в неполной мере, условия действенности таинства покаяния, требующего личного исповедания грехов кающимся и знания грехов его пастырем.

Мы решили часто причащать, и не можем отказаться от усвоенной в России нормы перед каждым причастием исповедовать. Отсюда возникло совершенно новое явление: частая исповедь. Этого практически в истории никогда не было. К сожалению, она приводит к профанации исповеди. Человек не может часто исповедоваться, потому что если он живет нормальной церковной жизнью, то частая его исповедь не может быть той исповедью, которая называется вторым крещением. Не может быть соединения с Церковью, если человек не отделялся. Сам смысл этого таинства меняется, и возникает путаница. Наполнить эту частую исповедь содержанием можно только в том случае, если заменить ее откровением помыслов, которое имело место в древних монастырях и принималось как норма. Тогда это не было исповедью, помыслы принимал авва, который часто не имел священного сана. Это никак не было связано с причастием и не называлось таинством. Это был воспитательный момент, момент духовного роста. Сейчас нечто подобное привнесено в таинство покаяния, и часто дает сомнительные результаты.

Нужно найти выход. И выход виден только один. Не имея возможности отменить исповедь перед причастием, мы должны сохранить разрешительную молитву. Просить людей каяться в содеянных грехах, но не смешивать это с подробной исповедью.

Ага, очень смешно, братья и сестры. Надеюсь, что я все-таки не жадно потираю руки, когда иду на исповедь...

Тут ещё есть вопрос, который мы не всегда видим. Исповедь у нас сейчас - это не только сама по себе исповедь, но ещё и получение благословения на причащение. А причащаться иногда приходят... кхм... скажем так, самые разные люди. Народ, когда слышит о том, что к чаше можно только после исповеди подходить, как-то дисциплинируется. А если причащать всех - то все к чаше и пойдут. И те, кому это надо, и те, кому не надо. Вот и получим, увы, нормально устроенную исповедь, но полную профанацию евхаристии.

Я, когда пришла еще в наш собор, очень эээ-э "недоумевала" : о.игумен спрашивал только две вещи - про пост и молитву перед причастием и... накрывал... И только потом стало доходить по поводу исповеди такой. Действительно: дисциплинирует в некотором смысле.

Ну, он задает эти два вопроса всей толпе и потом всех подряд накрывает). Выходит исповедывать практически перед "Отче наш". А дисциплинирует в том смысле, м.б., субъективно это, что к другому идешь и для памяти записку пишешь, как о.Олег говорит - можно ксерить по большей части. А к о.игумену - почему-то крепко задумалась: записки он не читает и редко выслушивает...

Константин, ну это опять-таки как посмотреть. В «Последовании о исповедании» помещаемого в Требнике, указываются вопросы которые должен задавать духовник исповедующемуся. Один из вопросов звучит так:


Так нет, все с ног на голову. Казалось бы радоваться надо, что человек сам пришел к осознанию этого греха. Но теперь уже священники возражают.

Совершенен лишь Господь человек же призван к совершенству и пытается , в идеале, достичь его всю свою жизнь. Но даже те люди, которых мы называем святыми, имеют недостатки в очах Божиих, которые и в ангелах усматривают темные пятна.
Если человек говорит, что он "не достиг совершенной любви к Богу, к ближнему", то надо полагать
1. Он знает, что такое "совершенная любовь"
2. Думает, что может ее достигнуть
Оба этих утверждения указывают на прелесть.

Так что здесь не радоваться надо, а плакать.

А вот если человек говорит, что он не любит Бога или ближнего, так это грех, конечно. Именно об этом, приведенные Вами слова. А я писал совершенно о другом..

Чем дальше, тем меньше я понимаю, в чём каяться. Одни говорят - называйте конкретные поступки. Другие говорят - не надо перечислять этого всего, говорите одним словом, называя этот грех. И т.п., и т.п.
Кстати, в Воронеже в монастыре часто бывает общая исповедь, где тщательно разбирают все грехи. А потом священник спрашивает какой-нибудь один вопрос, бывает и не в тему. То рассказать, как к причастию готовиться, то объяснить, зачем крест носишь...
Но вот даже такой общий разбор приводил к действительно глубокому покаянию. Когда начинали говорить о том, что тебя конкретно касается, прям пробирало.
Я для себя нашла оптимальный срок - бывать на исповеди 5-6 раз в год. Тогда происходит как раз то самое второе крещение.