|
По учению блаженной памяти cтарца Паисия Святогорца
Авва Паисий Великий сказал: "Сообщайся с людьми, которые любят Бога и имеют страх Божий, чтобы и тебе стяжать Божественный страх" и Псалмопевец пишет: "с преподобным преподобен будешь, и со строптивым развратишься"(Пс.). Наше же безбожное время явно не изобилует такими людьми вокруг нас: кто-то заботится о детях, кто-то заботится о себе, кто-то заботится о своем любимом огороде, кто-то еще о чем-то, но нет тех, кто печется о Божественном просвещении. Даже в храме Божием мы редко можем увидить человека не просто благочестивого, но и благоговейного, для которого святость – не отвлеченное понятие, который и в храме ведет себя так, словно попал на Небо, и в любой ситуации – словно рядом с ним явственно находится Христос. Такими были святые. От них, из житий и из их писаний, и нам надо научаться страху Божьему, потому что по Приточнику "начало премудрости – страх Господень"(Притч. 9,10). Вот и Старец Паисий Святогорец научал из своего опыта, что благоговение – это страх Божий, внутренняя скромность, духовная чуткость. Человек благоговейный может стесняться, но эта стеснительность источает мед в его сердце, она привносит в его жизнь не мучение, но радость. Движения человека благоговейного тонки и аккуратны. Он отчетливо ощущает присутствие Бога, Ангелов и святых, он чувствует близ себя присутствие призирающего его Ангела-Хранителя. В своем уме он постоянно имеет мысль о том, что его тело есть храм Святого Духа. И живет он просто, чисто и освященно. Человек благоговейный везде ведет себя со вниманием и скромностью, он живо ощущает всякую святыню. Например, он внимателен к тому, чтобы не стать спиной к иконам; туда, где сидят, например на диван или стул, он не положит Евангелие, духовную книгу или какую-то святыню; если он видит икону, то его сердце исполняется взыграния, его глаза заволакиваются слезами. Даже просто увидев имя Христово где-то написанным, он благоговейно его лобызает, и его душа внутренне услаждается. Даже заметив брошенный на землю обрывок газеты, где напечатано, к примеру, имя Христово или же слова "Священный храм Святой Троицы", он нагибается, подбирает этот клочек, благоговейно лобызает его и огорчается, что он брошен на землю.
Вот таков благоговейный человек, а мы, посмотрим, такие ли? Но чем отличается благоговение от внешнего благочестия? “Благочестие – это одеколон, а благоговение – это фимиам. Для меня, – говорит Старец, – благоговение есть величайшая добродетель, потому что человек благоговейный привлекает к себе Благодать Божию, он становится приемником Благодати, и она естественно пребывает с ним. Потом, когда Благодать его "выдает", все благоговеют перед ним и расположены к нему, в то время как человек-бесстыдник внушает отвращение и взрослым, и детям.”
Старец Паисий особенно выделял, что женщины должны иметь благоговение большее, чем мужчины. Женщина по природе своей должна иметь благоговение. Если у мужчин нет благоговения, то они просто равнодушны. Если же теряют благоговение женщины, то они доходят до тяжелых проступков.
“Отцы говорят, что для стяжания благоговения надо жить или общаться с людьми его имеющими и наблюдать за тем, как ведут себя они. Это, конечно же, не значит, что надо смотреть за тем, что они делают и внешне повторять это, не ощущая смысл действий внутренне, поскольку в таком случае это будет не благоговение, а лжеблагоговение. Ложное отталкивает. Благоговение – это Благодать от Бога внутри человека. Благоговейный делает то, что он делает, потому что так он это ощущает в себе. Есть в нас, конечно, благоговение от естества, но если мы не возделываем его, то дьявол, вселяя забывчивость, низвергает нас в бесчувствие и неблагоговение. Однако благоговение просыпается вновь от наблюдения за тем, как ведет себя человек благоговейный. Благоговение передается. Движения, поведение человека благоговейного, как аромат, передается другому; конечно, если в нем самом есть доброе расположение и смирение. Скажу тебе, что если человек не имеет благоговения, то он не имеет ничего. Благоговейный же, будь он и необразован, всякую святыню видит чисто, видит ее такой, какая она есть в действительности. Он не ошибается ни в чем, что связано с божественными смыслами.”
“Тот, в ком есть многая вера и истинное благоговение, питается высшим, духовным, тем, что неописуемо. Однако есть и такие, кто имеет лишь сухое внешнее благоговение. Такие люди сухо говорят в себе: "Так, сейчас я вхожу в церковь, значит, надо аккуратно сесть, двигаться не следует, голову нужно склонить, а крестным знамением осенять себя вот так"! Но чувствовать это нужно изнутри. Эти поступки не должны совершаться лишь внешнее. Снимать скуфью, входя в церковь, от благоговения – это одно, и снимать ее, чтобы освежить голову, - это другое. Благоговение видно в том, как мы причащаемся, как берем антидор и тому подобное. Если осенять себя широким крестным знамением, но делать это просто, смиренно, то других это не заденет. Но если человек думает о том, видят ли его другие и без конца крестится, то над ним станут смеяться. Видишь, что мирской дух не принимается. Когда есть настоящее благоговение, его видно. А без настоящего благоговения "благообразно" превращается в "безобразно"”.
“Поможет нам в стяжании благоговения исследование умом всего священного и углубление в него, а также использование тех благоприятных возможностей, которые нам даются. Все это потихоньку пробуждает в человеке благоговение. Например, если мне дана благоприятная возможность зайти ненадолго в какой-то храм и помолиться, а я ее не использую, то я лишаю себя Благодати. Но когда я хочу зайти, и не делаю этого, столкнувшись с неким препятствием, то я не лишаюсь Благодати, потому что Бог видит мое благое намерение. В стяжании благоговения также очень помогает знакомство со святыми нашего края, нашей Родины, любовь к ним и соединение себя с ними. Бог радуется, когда мы благоговеем перед святыми и любим их. А когда у нас будет благоговение к святым, насколько большее благоговение будет у нас к Богу!”
|
