|
Аленький цветочек.
Как он оказался на маскараде, он не знал. Может быть забыл, а может и не дано ему было знать тайну сию. Давно это было, да и маскарад длился неизвестно с каких времен. Но ощутил он себя среди огромного множества масок, как-то вдруг, внезапно.
Вихрь движения сталкивал его то с одними, то с другими участниками маскарада, с одними он был давно, с другими сталкивался на время и расходился, что бы уже никогда больше не встретиться.
Разные тут были участники. И те, с кем хотелось быть постоянно, но кружение, то и дело разводило их по разные стороны, были и такие, с кем хотелось побыстрее расстаться, но, то же кружение, каким-то непостижимым действием, прибивало этих к нему и вынужденная совместность сильно омрачала ему, течение маскарада.
Под многими масками, он угадывал добрые, отзывчивые сердца, радостно открывавшиеся ему навстречу, хотя и были эти маски порой грубой выделки и при первой встрече, нередко вызывали некое отвержение. Но со временем, по мере узнавания, под ними проступали тонкие, чувствительные и сочувствующие натуры, щедро оделявшие близких им людей теплом, лаской и заботой.
Были и другие. Самые разные. И красивые, и неуклюжие, и те, что полностью соответствовали своей маске, и те, что в жизни на нее совсем не были похожи.
Немало встречалось ему масок беспомощных, масок калек и масок совершенно опустившихся натур. Он и другие, сторонились их, изредка, как-то изображали им сочувствие, а изредка, встречались и такие, кто этим убогим сочувствовал и помогал искренне.
Нередко попадались и полностью безобразные маски, от которых окружающие шарахались в страхе, а порой и в ужасе, настолько веяло от них злобой и ненавистью.
И на нем самом была маска, он, как-то случайно, обнаружил это, рассмотрел ее, и, маска ему не понравилась. Не таким он был, как выглядела его маска. Попробовал снять ее, ничего не получилось, как ни силился. Пытались снять свои маски и многие другие, он знал это, но с таким же результатом…
Но однажды, он увидел человека без маски. Чистого, светлого, седовласого старца, источавшего некое духовное свечение, невидимое глазу, но явно ощущаемое всеми, кто соприкасался с ним. Старец сильно отличался от всех участников маскарада. Древний, с небольшим крестом, и образком Божией Матери на груди, с неподъемными веригами, он находился в дальнем и самом тихом месте маскарада и, как бы и не учувствовал в его событиях. Однако кружение и течение событий заводили иногда к нему в уединение, то одну, то другую маску, и, многие из них сильно изменялись после общения со старцем. Со временем, многие, всевозможные, маски потянулись в это тихое и уединенное место, что бы, хоть на время, но очиститься его чистотой и воодушевиться его светом.
Случилось так, что он увидел старца, увидел, как он говорит со всяким, приходящим к нему, как напутствует и благословляет уходящих.
И самое поразительное для него, было то, что старец, равно ласково, с неподдельной Любовью общался со всеми, кто бы к нему не подходил, даже с теми, кто носил самые чудовищные, слившиеся с натурой маски. Ну, неужели же он не видит, не ощущает, насколько носители этих масок отвратительны и безобразны.
Размышляя об этом, вспомнил какие-то, слышанные ранее рассказы о старце, о том, что он, непрестанно молясь и нося вериги, обрел некие, недоступные обычным людям, говоря обычным языком - сверхспособности. Может быть эти вериги, как-то умиротворяют старца, вот он и благодушествует, размышлял он, в поисках ответа на столь непонятное благорасположение его ко всем без разбору, без всякой оценки их достоинств и недостатков.
Сам он, очень часто и с неподдельной убежденностью в своей правоте, где в себе, где открыто, давал и высказывал дурные оценки очень многим маскам, да пожалуй, что и всем, всем без исключения, находя в каждой из них хоть каплю, а то и обилие или несовершенства, или ограниченности, или неправды, и, всего того, что так искажает и портит ощущаемый им идеал совершенства.
Почему же этот, несомненно, мудрый старец, неизмеримо лучший среди масок, не отворачивается ни от кого, а так их встречает, словно это ему нужно научаться у этих уродливых, а порой и недобрых гримас?
Он пришел к старцу и спросил его об этом. Сын мой, был ответ, подойди сюда и подержи вот эти вериги. Он ухватился за них, потянул, потом натужился, но так и не смог даже пошевелить их на старце. Только взмок весь от напряжения. Ладно, сын мой, тогда просто положи руку свою на эти вериги и молись со мной вместе!
Долгая и истовая молитва, какой никогда прежде у него не было, согретая и вознесенная молитвой старца, внезапно сбросила с него маску, а вместе с ней, мутную пелену, до неузнаваемости искажающую окружающий мир. И поразился он, насколько этот, не искаженный, а истинный мир, отличался от всего, виденного им ранее.
И припомнилась ему сказка из далекого детства, первая, из прочитанных им самостоятельно, про Аленький цветочек. О том, как только сила Любви преодолела необоримую до того черную силу и возродила миру прекрасного юношу, запеленатого злом в облик чудовища, от которого шарахались все, видевшие его.
Вот и он, сейчас, как та девушка, прозрел, как осыпались на время пелены с окружающих его людей и на месте масок: калек, уродов, опустившихся людей и всех тех, кто вызывал у него раздражение и даже, отвращение, явились прекрасные Божественные Творения, чистые своей первозданной чистотой, наполненные Любовью и Светом. Они всегда, с первого мига своего явления были таковыми, но уж невероятно липок, был первородный грех, мгновенно обволакивающий каждую новую душу и тут же клеящий к себе все новые и новые грехи, до поры никому не видимые, но все более и более скрывающие под собой истинную чистоту и совершенство Творения. Увидел он и то, что порожденная Любовью, непрерывная молитва Старца и неподъемные вериги его, просветляли его взор, и он, очистившись ими, видел сквозь маски истинную, в первородной чистоте ценность бесценного Творения Божьего и не было перед его взором масок, но были чистые и светлые души, нуждающиеся и ищущие спасения…
2 мая 2007г.
Владимир Павлинов
_________________
С уважением,
Таня.
|
