Православный форум Доброе слово

Ты вновь уходишь в страну без ветра.
Я разбираю неровный почерк...
Как безоглядно и беспросветно
Скулят у входа замёрзшие строчки...
В этой стране всё не так. Иначе
Дышат деревья и плачут кони,
Кот подбирается на карачках
К осоловевшей в дугу вороне.
Там стрелки часов, сойдясь на волос,
Скрестили клинки, как лихие князья.
Все ваши заповеди воют в голос:
"Нет!" - а если и есть - "Нельзя!"
Там падают с крыш оловянные капли,
И жидкий свинец выпивается махом!
Там меч самурая со знаком цапли
Питается чисто животным страхом.
Азотная горечь слезы мужчины
Здесь служит для гравировки стали.
Шуты и герои, сменив личины,
Упьются в монмартровском квартале.
Зелёное солнце взлетит к зениту,
Где Фэб лучами бьёт мимо цели...
Как ненавязчиво полуоткрыты
И губы женщин, и двери борделей.
Я в эту страну ухожу с закатом,
Ища тебя по ночной прохладе...
Мне что-то шепчет гитара с бантом
О дробном стуке костяшек сзади.
О том, что ночью стреляют в спину,
Что тело моё украдут наяды...
А если пахнет вино маслиной,
То так отбивается привкус яда.
Но в этой стране между двоеточий
Всегда есть место - оттиснуть палец!
И только здесь престарелый кормчий
Наводит на воду зеркальный глянец.
На хрупких гранях цветка и праха
Сойдутся на крест и быль и небыль...
А в звёздной патоке тень Аллаха
Покажется светлой дорогой в небо!
Здесь нет запретов, как нет законов.
Воздушные поцелуи теплы на ощупь.
Здесь на плечи мои, словно два погона,
Легли твои руки и... гаркнула площадь
Восторженно троекратным "Да здравствует!".
О, нас здесь любят и благословляют,
В моей стране - мы доныне царствуем,
Нас балует пламя и море качает.
Вольготно бродить по ладоням Вечности
Своих же загадок, своих же ответов...
Свеча слезливая - нам не советчица,
А напоминание о греховности лета.
Но жизнь продуманна и случайна,
Что ж, нас в неё окунули заживо...
На чуждых пальцах - осколки тайны.
Не надо лезть.
И не надо спрашивать...



Скажи мне: "да". Уверенно и просто.
Одно лишь слово - "да". Я позабуду
Свой долгий путь к промёрзшему погосту
В надежде на рождественское чудо.
Я вспомню томно-ласковую осень
И жаркий лёд январских поцелуев,
Снежинки, расшибавшиеся оземь,
Шептавшие пред смертью: " Аллилуйя..."
Ну надо же, как быстро мчится время...
Вот целый год, спеша, скатился в Лету.
Прозрачная надуманность камелий
Нас заставляет обернуться к лету
И расчертить буквально поминутно
Те несколько веков, что нам остались...
Вот век перинный - мягко и уютно,
Вот жёсткий век - из воронёной стали.
Век золотой - весь из опавших листьев...
Он самый щедрый, но недолговечный.
Небесный век - возвышенный, как мысли,
Как бисер, рассыпаемый беспечно.
А ты твердишь, что нам осталось мало.
Но, милая, мы прожили - столетья!
Под царственным копытом Буцефала
Крошились сплетен злые междометья...
Нас медленно, но верно все простили.
О эта христианская эпоха...
В твоих кудрях искринки звёздной пыли,
Ты бродишь там одна, и это плохо.
Мелькает строф сверкающая рвань,
Дрожа в хитросплетеньях чёрных полос.
Но дважды вряд ли переступишь грань,
Где отнимают и любовь, и голос.
Где хайкой утончённого Бассё
Нефритовый рассвет над Волгой зачат.
Скажи мне "да!", что будет значить - всё!
Скажи мне "всё...",
что ничего не значит...



За минуту до разлуки
Ты спешишь замедлить шаг
И заламываешь руки,
Что-то тихо ворожа...
Ты прекрасная актриса,
В шуме рамповых чудес
Наши яркие репризы
Отмечают скромность пьес.
Вот вокзал. Лениво стрелки
Расчленяют циферблат.
Чувства скупы. Дождик мелкий.
Можно отступить назад.
Дом. Квартира. Утро. Рано...
Душ сродство. Взаимный такт.
Страсть в безбрежности дивана
Затянувшийся антракт.
Ты смеёшься, ты сгораешь,
Плачешь, мечешься, поёшь...
Ты уже не замечаешь -
Где играешь, где живёшь?
Слово классике! Из Блока
В меру выспренний стишок...
Ты со всеми так жестока?
Я со всеми так смешон?!
Критик в действо не влезает,
Молчаливо кофе пьёт.
Как упрямо не стреляет
Бутафорское ружье...
Но к финальным песнопеньям
Празднуя толпы экстаз -
Ты убьёшь меня на сцене
В первый и последний раз...


Не бывает далека зима сугробная...
В небе месяц затаённой грустью мается.
Заневестилась подруга белолобая...
Не меня ли так упорно дожидается?
А и грустно молодцу, да всё невесело...
Всё не в душу, всё в тоску, в печаль жестокую...
Что ж кручина над рекой туман развесила?
Понапрасну, что ж, аукаю и окаю?
Белолобая подруга, саван траченый,
Не ходи за мной по свету, зря баюкая...
У меня да что ни долг, то неоплаченный.
У меня что ни любовь, то бесприютная...
Не ходи, не торопи, небось
успеется.
Коли что не за горами, так уж сбудется.
А пока в моих кудрях метели стелятся...
А пока моя душа ветрами студится...
Разведу вину вином да не посетую.
Всех прощу слезой, рекою, пряной вербою.
Залатаю платье песнею неспетою
И отправлюсь за тобой с святою верою.
А длинна ли, коротка ли жизнь загробная -
Ни один же возвращения не праздновал...
Поцелуй меня, подруга белолобая,
Никому о нашей свадьбе не рассказывай...

Начало холодов. Тугой, ранимый ветер,
Как лезвие скользит, а шея так бела...
Ты кутаешься в шарф, ты говоришь о лете,
А под ногою хруст декабрьского стекла.
О, этот первый лёд... Невыносимый символ
Сердец или дверей, предместий или чувств -
Из колоннады лет неровным снегом выпал,
Оставив на губах солоноватый вкус...
Меняются вблизи поступки и деревья -
От неприступных фраз, до непрозрачных крон.
Белеет на холстах рубцовская деревня,
И капает с небес покровный перезвон.
Любимая, прости... Гранёные метели,
Напав исподтишка, бьют в спину, не дыша.
Ты не придёшь во сне, чтобы согреть в постели,
И мечется в душе косая сталь ножа...
Измерим пустоту в хрустальном дне бокала.
Заблудшие стихи загоним в стойло книг.
Друг друга помянув в старинных мадригалах,
Серебряным кольцом оттиснем каждый миг.
Прими случайный взгляд с отравленной картины,
По буквам спой судьбу, и, комкая листок,
Твой черно-белый шарф на шее Коломбины
Затянут в узелок, последний узелок...




Скоро год, как я живу тобой,
Заключённый круговым движеньем,
Замкнутым зеркальным отраженьем
В серебро с эмалью голубой.
Скоро год, как я дышу не в такт
С окружающим реальным миром,
Нестыковку лиры и квартиры
Разделяет арестантский тракт.
Скоро год, как я иду туда,
Где звезда святого Вифлеема
Катится по плоскости колена
В пруд, где не расколется вода.
Скоро год, как я ношу цветы
К пьедесталу собственных иллюзий,
Своенравно-кареглазой Музе
Возводя горящие холсты.
Скоро год, как тёплая ладонь
Чуть касалась лба, благословляя,
А в камине тихо догорает
Наших писем святочный огонь.
Скоро, скоро - подытожив срок,
Век пройдёт, и я поставлю крестик...
Мы давно, конечно, будем вместе.
Дай-то Бог...



Не прощай меня... Никогда.
Я могу предать тебя снова.
Уходи, не сказав ни слова,
В обречённое - никуда...
Мы обязаны будем жить,
Спотыкаясь на каждом круге,
И позволить собакам выть
На безлунную тень разлуки.
Проклиная капкан колец,
Подчиниться законной власти,
Торопясь отскрести с сердец
Накипь чистой, безумной страсти...
Не прощай меня... Не спеши.
Мы и так с тобой разминулись,
Подозрительным взглядам улиц
Доверяя тепло души.
Хлещет яростных снов поток,
Где под звёздами роковыми
Полушепотом, между строк,
Неуклюже скрывая имя...
Мы стараемся соскользнуть
В бездну быта, но параллельно
Изнутри обжигает грудь
Невозможность - дышать раздельно!
Не прощай меня... В том пути
Давит небо сырою ватой.
Если мне суждено уйти,
Так хоть в чём-нибудь виноватым.
Напридумай себе обид,
А причины найдутся сотни...
Не прощай... Пусть меня простит
Тот, кто дал мне тебя и... отнял.




Любимая, мне плохо без тебя...
Мне холодно и ветрено, и страшно.
По половицам, жалобно скрипя,
Проходит сиротливо день вчерашний,
Лелея пожелтевшие листы
Сентябрьского клёна на ладони.
Качает память невские мосты,
Где злобно пляшут клодовские кони,
Роняя пену с бронзовых удил
На грудь слепому яростному галлу.
Где чёрный ангел гордо-легкокрыл,
Но навсегда привязан к пьедесталу.
Сковал гранит свинец угрюмых вод,
И тучи повторяются по кругу...
Любимая, уже который год
Бредём в опасной близости друг к другу.
Мы - дети, заплутавшие в бору.
Наш путь завален жёсткими снегами.
Мы зажигаем спички на ветру,
Но как мгновенно умирает пламя...
И кажется вот-вот за горизонт,
Приглаживая крылышки украдкой,
Зарёванная Муза уведёт
Хромающую, белую лошадку...


Твой подарок - на руке
Ободок степного солнца.
Мир, сбегающий к реке,
Оборвался у оконца...
Нет, вагонное стекло,
В кандалах оконной рамы,
Равнодушно отсекло
Город, детство, сына, маму...
Мне не слышно ваших слёз.
Только грустные улыбки
Говорят, что всё всерьёз -
От судьбы и до ошибки.
Всё! Разрублены узлы...
У взбесившейся эпохи
Очертанья скулы злы
И напряжены при вдохе.
Выдохну... Толкну в плечо
Ослеплённый рок событий.
На мгновенье отвлечёт
Путь, расчерченный на нити,
На две узких полосы,
Где безвольно каплют звуки...
...Многоточием часы
Разбавляют век разлуки.
Девочка глядит из окошка -
За окошком едет рыцарь на кошке.
Или, может быть, на медведе...
Непонятно - куда он едет?
Может, хочет спеть серенаду
О любви с каштановым взглядом
И кудрями спелого лета?
Рыцари - такие поэты...
Если даже ловят дракона,
Говорят с ним о красе небосклона,
И загадывают гаду загадки,
И играют, простодушные, в прятки.
А потом они дерутся, недолго.
У драконов велико чувство долга.
И кончается весь бой - отпираньем
Душ, и дружбой, и взаимным братаньем.
...Смотрит девочка в окно на балконе,-
Едет рыцарь на крылатом драконе.
Тихо плачет позабытая кошка.
Всё красиво...
только грустно...
немножко...

Для графини травили волка.
Его поступь была легка...
Полированная двустволка,
Как восторженная строка!
Он был вольный и одинокий.
На виду или на слуху.
Стрекотали про смерть сороки
Беспардонную чепуху.
Упоённо рычала свора,
Егеря поднимали плеть,-
Все искали, где тот, который
Призван выйти и умереть?
Нет, любимая... Даже в мыслях
Я не буду ничей холоп.
Я уже не подам под выстрел
Свой упрямый, звериный лоб.
И моя негустая шкура
Не украсит ничей камин.
Пуля - дура. Конечно, дура...
Только в поле и я - один...
Всё бело, и борзые стелят
Над равниной беззвучный бег.
Эх, дожить бы хоть до апреля -
Поглядеть, как растает снег...
Как по небу скользят беспечно
Облака до краев земли...
И влюбиться в тебя навечно,
За секунду до крика: "Пли!!!"

Верстаю страницу к странице мелеющих дней,
Чьи постные лица незримой бегут чередой.
Расстреляна птица и дым револьверный над ней
Не порохом пахнет, а срезанною резедой...
Не надо слияний дождей и промозглой тоски,
Призывов вождей, наставляющих "песенно жить!"
С семи этажей, сединой умиляя виски,
Шагнуть в облака и навек вместе с ними уплыть...
Позволить судьбе отрицать моногамность души.
Легко прорицать откровенья библейских цитат.
Укладывать спать под подушку стальные ножи,
Чтоб даже во сне не бояться вернуться назад...
Изломанный ритм веселит до икоты гортань.
Со смуглых ланит я губами снимаю упрёк...
А небо знобит пьяных туч кучерявая рвань,
И падают звёзды и, плача, сгорают у ног.
Останки, обломки, осколки былых анфилад...
И мёртвые волки неслышно скулят о луне.
Нелепые толки под сердцем устало саднят,
Как тёплые письма, что ты не отправила мне...



Ф. Г. ЛОРКА

В возвышенную обитель
Я брошен упрямством стали.
Где ты, мой ангел-хранитель?
Меня вчера расстреляли...
Четырнадцать пуль порвали
Мне грудь полновесной болью.
Меня в пыли закопали,
Посыпав могилу солью,
Чтоб я никогда не ожил,
Чтоб я не вернулся к детям
И ворон над бездорожьем
Ни-че-го не заметил!
А я, не дыша от крика,
Отплёвывал комья глины,
И запахом базилика
Звенела земля равнины.
Я выполз, я шёл, хромая...
Дорога казалась длинной,
И звёзды к исходу мая
Слегка холодили спину.
За что меня убивали?
Хотелось бы знать, не так ли...
Ромашка Святым Граалем
Неспешно ловила капли
Моей недопетой крови...
И только слепая вера
Стояла над изголовьем
Расстрелянного романсеро...