|
Мне иногда кажется, что наш век - это век великих разделений: люди пытаются как можно больше разделиться и отгородиться друг от друга. Когда читаешь форумы или блоги видишь постоянное нагнетание истрерии и страха, видишь как люди неделями ругаются друг с другом из-за второстепенных вещей, видишь как люди делятся на партии, потом партии делятся на фракции и т.д. Все это напоминает средневековую Европу, когда все воевали против всех и кровь лилась рекой. Но мы ведь живем не в Европе а на Руси, силой нашего государства во все времена было единство.
В этом году мне довелось побывать на Северном Урале, в Свято-Николаевском Верхотурском монастыре. На литургии я услышал проникновенную проповедь одного иеромонаха. Основной смысл его слов был в том, что мы - православные сильно разделены меж друг другом. Мы делим сами себя по принадлежности к той или иной партии, к тем или иным слухам, к тому или иному духовнику.
А ведь Христос молился Богу Отцу о единстве верующих: Да вси едино будут: якоже Ты, Отче, во Мне, и Аз в Тебе, да и тии в Нас едино будут (Евангелие от Иоанна, Глава 17, стих 21).
Страшно подумать, что если мы с таким упоением ненавидим своих братьев по вере, как же мы сможем любить наших врагов?
Мне вспоминается китайский фильм "Герой" с Джетом Ли в главной роли. Действие фильма разворачивается в древнем Китае, в котором правители ведут феодальные войны друг с другом. Во дворец одного из этих феодалов - правителя династии Цинь пробирается убийца, под видом верного слуги, но в ходе общения с правителем убийца отказывается от своих злодейских замыслов и сам принимает смерть, так как понимает что данный правитель сможет объединить Китай и прекратить междуусобицу. Слова второго убийцы (также отказавшегося от идеи убийства правителя) - "Поднебесная" звучат девизом всего фильма. Кстати, согласно истории Китая, именно основатель династии Цинь объединил Китай, прекратил междуусобицу и построил Великую Китайскую стену.
Так доблесть одного воина объединила Империю.
Вспоминается старинная притча про прутья, когда отец завещал своим сыновьям быть вместе, и тогда их не смогут сломить, как эти сыновья не смогли сломить пучок веток, связанных вместе, но смогли сломить каждую ветку по отдельности (правда я слышал у японцев есть такая же притча и там один самурай все же смог сломить пучок веток, но это уже исключение).
Возвращаясь к "нашим баранам" хочу сказать, что все эти споры не делают нас сильнее даже если мы в ним побеждаем. Они нас разделяют. А разделение и гражданские войны никого не делают сильными - они только ослабляют. Фраза "разделяй и властвуй" как никогда актуальна для всех этих форумских войн. Помнится еще Гитлер придерживался такого же правила, когда воевал с СССР. Так например, он хотел чтобы в каждом населенном пункте была своя религиозная секта, дабы русский народ окончательно разделился внутри себя.
Нам сейчас не нужны войны и разделения. Нам нужны люди с мышлением вроде сёгуна Токугавы в Японии или вышеупомянутого правителя династии Цинь, которые объединяли народ а не разделяли.
Часто так происходит, что мы отделяем себя от других, не понимая, что люди это слаженный организм как и природа. Нельзя самому вырубая лес обвинять потом реки, что те начали мелеть.
В этом смысле нельзя не привести в пример слова Антуана де Сент-Экзюпери.
Я словно плод, тесно связанный с деревом, о котором я думал несколько часов назад, когда ко мне вернулось спокойствие. Я просто чувствую себя неотделимым от своих. Я неотделим от них, как они неотделимы от меня. Когда мой фермер раздавал хлеб, он ничего от себя не отрывал. Он делил и обменивал. Нас питала одна и та же пшеница. Фермер ничего не терял. Он становился богаче, ибо лучше стал его хлеб, превращенный в хлеб общей трапезы. Когда сегодня днем я ради этих людей вылетел на боевое задание, я тоже ничего им не отдал. Мы, летчики нашей группы, ничего им не отдаем. Мы — то, чем они жертвуют на войне. Я понимаю, почему Ошедэ воюет без громких слов, подобно тому как деревенский кузнец работает для своих односельчан. «Вы кто?» — «Я здешний кузнец». Кузнец трудится, и он счастлив...
Раз я неотделим от своих, я никогда от них не отрекусь, что бы они ни совершили. Я никогда не стану обвинять их перед посторонними. Если я смогу взять их под защиту, я буду их защищать. Если они покроют меня позором, я затаю этот позор в своем сердце и промолчу. Что бы я тогда ни думал о них, я никогда не выступлю свидетелем обвинения...
Вот почему я не снимаю с себя ответственности за поражение, из-за которого не раз буду чувствовать себя униженным. Я неотделим от Франции. Франция воспитала Ренуаров, Паскалей, Пасторов, Гийоме, Ошедэ. Она воспитала также тупиц, политиканов и жуликов. Но мне кажется слишком удобным провозглашать свою солидарность с одними и отрицать всякое родство с другими.
Поражение раскалывает. Поражение разрушает построенное единство. Нам это угрожает смертью: я не буду способствовать такому расколу, сваливая ответственность за разгром на тех из моих соотечественников, которые думают иначе, чем я. Подобные споры без судей ни к чему не ведут. Мы все были побеждены. Я был побежден. Ошедэ был побежден. Ошедэ не сваливает ответственность за поражение на других. Он говорит себе:
«Я, Ошедэ, неотделимый от Франции, был слаб. Франция, неотделимая от меня, Ошедэ, была слаба. Ее слабость была моей слабостью». Ошедэ хорошо знает, что, если он оторвет себя от своих, он прославит только одного себя. Но тогда он перестанет быть Ошедэ, неотделимым от своего дома, от своей семьи, от своей авиагруппы, от своей родины. Он будет всего лишь Ошедэ, блуждающим в пустыне.
Если я разделяю унижение моего дома, я могу повлиять на его судьбу. Он неотделим от меня, как я неотделим от него. Но если я не приму на себя его унижения, мой дом, брошенный на произвол судьбы, погибнет, а я пойду один, покрытый славой, но еще более ненужный, чем мертвец.
Настоящий полководец это тот, кто берет на себя всю ответственность. Он говорит: «Я потерпел поражение». Он не говорит: «Мои солдаты потерпели поражение». Настоящий человек говорит именно так. Ошедэ сказал бы: «Я в ответе за все».
Я понимаю, что такое смирение. Оно неравносильно самоунижению. Оно есть самый источник действия. Если, желая оправдать себя, я объясняю свои беды злым роком, я подчиняю себя злому року. Если я приписываю их измене, я подчиняю себя измене. Но если я принимаю всю ответственность на себя, я тем самым отстаиваю свои человеческие возможности. Я могу повлиять на судьбу того, от чего я неотделим. Я — составная часть общности людей.
Эти слова французского писателя созвучны словам сербского подвижника и философа преподобного Иустина Поповича в его книге "Достоевский о Европе и славянстве":
Ощущение и сознание своей греховности постепенно развивается и возрастает в человеке, и так до тех пор, пока не превратится в постоянное ощущение и осознание своей личной всегрешности и всеответственности. Каким-то таинственным образом и в то же время вполне реально человек чувствует и нечто личное, и что он также соучаствует во всех грехах рода людского. А поэтому чувствует и личную ответственность за каждый грех, за каждое зло в мире сем. Это ощущение и сознание личной всегреховности и всеответственности необходимо каждому человеку, а не только подвижнику и монаху. Это необходимо всем, чтобы иметь правильную ориентацию в мире сем. "Отцы и братия милые, - обращается отец Зосима к монастырской братии. - Не святей же мы мирских за то, что сюда пришли и в сих стенах затворились, а напротив, всякий сюда пришедший уже тем самым, что пришел сюда, познал про себя, что он хуже всех и вся на земле... И чем более потом будет жить инок в стенах своих, тем чувствительнее должен и осознавать сие. Ибо в противном случае незачем ему было и приходить сюда. Когда же познает, что не только он хуже всех мирских, но и перед всеми людьми за всех и за вся виноват, за все грехи людские, мировые и единоличные, то тогда лишь цель нашего единения достигается. Ибо знайте, милые, что каждый единый из нас виновен за всех и за вся на земле, несомненно, не только по общей мировой вине, а единолично каждый за всех людей и за всякого человека на всей земле".
Человек по-настоящему только тогда человек, когда ощутит в себе таинственную связь со всеми людьми всех времен и зависимость своей судьбы от всех и каждого. Только такой человек становится чувствительным ко всем проявлениям человеческим: грехи всех людей он переживает как нечто личное и чувствует ответственность за всех и вся. Поэтому и смиряет себя смирением, которое ведет его путями евангельского спасения - спасает от эгоизма человекобога и сатанинского солипсизма. "Одно тут спасение: возьми себя и сделай себя же ответчиком за весь грех людской. Друг, да это и вправду так, ибо чуть только сделаешь себя за все и всех ответчиком искренно, то тотчас же увидишь, что оно так и есть в самом деле и что ты-то и есть за всех и вся виноват. А скидывая свою же лень и свое бессилие на людей, кончишь тем, что гордости сатанинской приобщишься и на Бога возропщешь"
Ну а напоследок хотелось бы процитировать снова строки из романа северного писателя Федора Абрамова "Дом":
- Вот и дождался я тебя, Миша, - вдруг заговорил Евсей и, к великому изумлению Егорши, даже открыл глаза. - Все люди бензином да вином пропахли, а от тебя дух травяной, вольный. С поля, видно?
- С поля, - ответил Михаил.
- Трудник ты великий, Миша. Много людям добра сделал... А вот одно нехорошо - от сестры родной отвернулся.
- Ну об этом что сейчас говорить.
- Последние часы у меня, на земле остались - о чем же и говорить? Все хочу, чтобы у людей меньше зла было... Ну да с сестрицей-то вы поладите, у меня тут сумненья нету. С Егором помирись...
- Я? С Егором? - Михаил покачал головой. - Нет, давай что-нибудь полегче проси.
- А легкое-то человек и сам осилит. В трудном помогать надо. Помирись, помирись, Миша. Утешь старика напоследок...
Михаил долго молчал. Потом посмотрел, посмотрел на Евсея - тот из последних сил глядел на него - и протянул руку Егорше...
* * *
В эту самую минуту, на двадцать восьмом году жизни Петр понял, что он всего лишь двойник, тень своего брата. Понял и решил: отгородиться от брата, стену возвести между собой и братом.
Восемь лет возводил он стену. Восемь лет сушил, замораживал себя, восемь лет парился под бородой, вытравлял из себя бесхитростную открытость и простодушие, чтобы только не походить на брата. А чего достиг? Лучше, счастливее стал?
Нет, нет! Самые счастливые, самые богатые годы у него в жизни те, когда он душа в душу жил с братом, когда оба они составляли единое целое, когда на все смотрели одними глазами, одинаково думали и когда, как говаривала Лиза, им снились одни и те же сны.
Ошеломленный этим открытием, Петр поднялся в крутой, глиняный, сплошь источенный ласточками берег и долго лежал обессиленно на зеленом закрайке поля...
От себя лишь добавлю - мне жаль, что я провел в интернете столько времени и принес людям столько зла...
_________________
Ставрогин если верует, то не верует, что он верует. Если же не верует, то не верует, что он не верует. (c) ФМД
|
