Православный форум Доброе слово

Обращение к соотечественникам
Главы РОССИЙСКОГО ИМПЕРАТОРСКОГО ДОМА
Её Императорского Высочества Государыни
Великой Княгини Марии Владимировны
О ПРАЗДНОВАНИИ 400-ЛЕТИЯ ПРЕОДОЛЕНИЯ СМУТЫ И ВОССТАНОВЛЕНИЯ РОССИЙСКОЙ ГОСУДАРСТВЕННОСТИ

http://nikolaevec.livejournal.com/

Если Вы считаете, что Мария Владимировна - Великая Княгиня, то тогда может, потому что:
"В Российской империи к великим князьям и княгиням официально обращались — «Ваше императорское высочество»".
http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%92%D0% ... 0%B7%D1%8C

В Выставочном зале в г. Москве (ул. Большая Пироговская, 17) с 15 мая по 29 июля будет проводиться выставка "Семья императора. Николай II. Жизнь и смерть".
С 6 сентября по 18 октября -
К 200-летию победы России в Отечественной войне 1812 года.
http://www.rusarchives.ru/evants/exhibi ... 2012.shtml

Пожалуйста ознакомьтесь
http://www.prlib.ru/History/Pages/Item.aspx?itemid=497
http://www.russia-talk.org/cd-history/zyzykin.htm

Никогда евреи не будут на Российском троне. Спаси Господи!

Ирина, спасибо, интересные ссылки.

P.S. Марина Владимировна мне нравится, как личность. Свое мнение я никому не навязываю, только его высказываю.

Экспозиция «Тайны Санкт-Петербурга» из предметов "клада Нарышкиных"
«Тайны Санкт-Петербурга» из предметов "клада Нарышкиных" - так называется выставка, которая 04 июня 2012 года открылась в Константиновском дворце. На экспозиции представлены наиболее ценные предметы из «клада века», обнаруженного 27 марта этого года в ходе реконструкции особняка Нарышкиных на улице Чайковского д.29 сотрудниками группы компаний «Интарсия», ведущей реставрационные работы на объекте. Тайник находился на стыке самого особняка Нарышкина и флигеля, пристроенного позже. Клад был уложен в 37 коробок. Все предметы были завернуты в оберточную бумагу или газеты, датированные мартом, июнем, сентябрем 1917 года.
http://www.konstantinpalace.ru/index.ph ... &news=1951

Совсем не разбираюсь в орденах. Подскажите, кто понимает, какие здесь награды.

По виду, это ордена Св. Анны, если не ошибаюсь.

Крайний слева у меня есть, точно Анна.

_________________
Тот, кто тень поймать хотел, счастья тень того удел.

Фото из альбома Марии Федоровны.
http://humus.livejournal.com/2790929.html

Небо бледно-голубое
Дышит светом и теплом
И приветствует Петрополь
Небывалым сентябрём.

Воздух, полный тёплой влаги,
Зелень свежую поит
И торжественные флаги
Тихим веяньем струит.

Блеск горячий солнце сеет
Вдоль по невской глубине-
Югом блещет, югом веет,
И живётся как во сне.

Всё привольней, всё приветней
Умаляющийся день,-
И согрета негой летней
Вечеров осенних тень.

Ночью тихо пламенеют
Разноцветные огни...
Очарованные ночи,
Очарованные дни.

Словно строгий чин природы
Уступил права свои
Духу жизни и свободы,
Вдохновениям любви.

Словно, ввек ненарушимый,
Был нарушен вечный строй
И любившей и любимой
Человеческой душой.

В этом ласковом сиянье,
В этом небе голубом
Есть улыбка, есть сознанье,
Есть сочувственный приём.

И святое умиленье
С благодатью чистых слёз
К нам сошло как откровенье
И во всём отозвалось...

Небывалое доселе
Понял вещий наш народ
И Догмарина неделя
Перейдёт из рода в род.

Ф.И.Тютчев
17 сентября 1866 г.

Медаль «В память 400-летия Дома Романовых»

21 февраля 2013 года исполняется памятная для России дата – 400-летие Дома Романовых. Династия Романовых вписала в историю России особую веху и поистине является для нашей страны своеобразным символом и гордостью.
«Академия русской символики» не смогла остаться в стороне от предстоящего юбилея и внесла особый вклад в общую программу празднования. Нами разработана и выпущена памятная медаль «В память 400-летия Дома Романовых».

http://www.simvolika.org/nagradi013.htm

Факты о Российской Империи, которых вы не знали


1. В Российской империи было разрешено cвободное ношение оружия. До революции 1917 г. оружие свободно продавалось в охотничьих магазинах.

2. Вместо килограмма мерой веса в Российской империи был пуд, равный 16,38 кг.

3. До революции Россия (Российская империя) была самой непьющей страной в Европе Россия традиционно была одной из самых трезвых стран Европы. Меньше нас в Европе пила только Норвегия. Мы стояли на предпоследнем месте в мире по душевому потреблению алкоголя в течение трёх столетий с XVII до начала XX века.

4. Император Николай Второй приходился двоюродным братом императору Британской империи Георгу Пятому.

5. Император Пётр Третий был немцем по происхождению: по линии отца был внучатым племянником шведского короля Карла XII и сначала воспитывался как наследник шведского престола.

6. В 20-й век Российская Империя вступила с крупнейшей и лучшей в мире нефтедобывающей и нефтеперерабатывающей промышленностью: 94% всей нефти перерабатывались внутри страны.

7. В 1904 году в России был 21 миллион лошадей (во всем мире - около 75 миллионов): 60% крестьянских хозяйств России имели 3-х и более лошадей.

8. По темпам промышленного производства Российская империя к 1914 году вышла на 1-е место.

9. Знаменитый аромат «Chanel № 5» придумала не Коко Шанель, а русский парфюмер-эмигрант Веригин, который работал в парфюмерном отделе «Шанель» вместе с коренным москвичом Эрнестом Бо.

10. В 1913 году Россия от продажи сливочного масла за границей выручила столько же, сколько от добычи золота.

11. Самым крупным сословием в Российской империи являлось крестьянство.

12. Конфессии православные 69.5% мусульмане 11.1 % католики 9.1 % иудеи 4.2.%

13. Первым главой государства, который официально огласил идею всемирного разоружения, был русский Император Николай Второй: он предложил это главам государств Европы в 1898 году в Гааге.

14. Перед Первой мировой войной Россия давала хлеба примерно столько же, сколько США, Канада и Аргентина вместе взятые, а они сами были в этой отрасли ведущими.

_________________
1. Не думай.
2. Если думаешь - не говори.
3. Если думаешь и говоришь - не пиши.
4. Если думаешь, говоришь, пишешь - не подписывай.
5. Если думаешь, говоришь, пишешь и подписываешь - не удивляйся.

Письма царственных мучеников из заточения


Письма Императора Николая Александровича, Императрицы Александры Федоровны и их детей из заточения родным и близким людям — своеобразный дневник жизни, страданий, непоколебимой веры в Промысел Божий, любви к России и надежды на ее возрождение.

Царское Село

Из письма Татьяны Николаевны — М. С. Хитрово

(-бывшая фрейлина Высочайшего Двора, сестра милосердия Ее Величества лазарета в Царском Селе). 17 марта 1917 г.

«Сегодня утром у Анастасии — 40,1, у Марии — 38,7. Анастасия ничего не может есть, т. к. все идет обратно. Но обе страшно терпеливые и лежат спокойно. Анастасия еще глуха пока, так что приходится орать, чтобы она поняла, что говорим. Я уже почти совсем хорошо слышу, только на правое ухо не совсем. Помните, что Ваши и наши письма читаются».

Из письма Татьяны Николаевны — В. И. Чеботаревой (старшей сестре Ее Величества лазарета в Царском Селе). 9 апреля 1917 г.

«Милая Валентина Ивановна, Мама просит Вас дать на нашу пещерную церковь эту пелену и два воздуха, которые она сама вышила. И скажите о. Андрею, чтобы он это употреблял к лиловому облачению... Грустно, что теперь, поправившись, не можешь снова работать в лазарете. Так странно бывать утром дома, а не на перевязках. Кто теперь перевязывает? Вы ли на материале и старшей сестрой? А врачи все на месте и сестры солдатского отделения? Ольга и Мария все еще лежат. А мы гуляем с Папой и работаем на льду перед домом, раньше были недалеко от Знамения, а теперь дальше, так что церковь не видно. Ну, всего хорошего, всем сердечный привет».

Из письма Александры Федоровны — А. В. Сыробоярскому (в 1916 г. — командир 15-го броневого дивизиона, полковник, трижды ранен, находился на излечении в Ее Величества лазарете в Царском Селе). 28 мая 1917 г.

«Все можно перенести, если Его (Господа) близость и любовь чувствуешь и во всем Ему крепко веришь. Полезны тяжелые испытания, они готовят нас для другой жизни, в далекий путь.

Очень много Евангелие и Библию читаю, так что надо готовиться к урокам с детьми, и это большое утешение с ними потом читать все то, что именно составляет нашу духовную пищу, и каждый раз находишь новое и лучше понимаешь.

Завтра в 12 часов молебен. Татьяне будет 20 лет уже. Они здоровы все, слава Богу. Надо Бога вечно благодарить за все, что дал, а если и отнял, то, может быть, если без ропота переносить, будет еще светлее. Всегда надо надеяться. Господь так велик, и надо только молиться, неутомимо Его просить спасти дорогую Родину. Стала она быстро, страшно рушиться в такое малое время.

Вы видите, мы веру не потеряли, и надеюсь никогда не потерять, она одна силы дает, крепость духа, чтобы все перенести. И за все надо благодарить, что могло бы быть гораздо хуже... Не правда ли? Пока живы и мы с нашими вместе — маленькая крепко связанная семья. А они, что хотели?.. Да благословит и хранит Вас Господь на всех путях и да даст Он Вам внутренний мир и тишину».


Из письма Александры Федоровны — А. В. Сыробоярскому. 29 мая 1917 г.

«Как тяжело читать газеты... Где мы? Куда дошли? Но Господь спасет еще Родину. В это крепко верю. Только где дисциплина? Сколько гадостей о Нем (Государе) пишут... Хуже и хуже, бросаю газеты, больно, больно все время. Все хорошее забыто; тяжело ругательства про любимого человека читать; несправедливость людей и никогда ни одного хорошего слова.... Не позволят, конечно, печатать, но Вы понимаете, что за боль. Когда про меня гадости пишут — пускай, это давно начали травить. Мне все равно теперь, а что Его оклеветали, грязь бросают на Помазанника Божия, это чересчур тяжело. Многострадальный Иов. Лишь Господь Его ценит и наградит Его за кротость. Как сильно внутри страдает, видя разруху. Этого никто не видит.

Разве будет другим показывать, что внутри делается; ведь страшно свою Родину любит, как же не болеть душой, видя, что творится. Не думала, что за три месяца можно такую анархию видеть, но надо до конца терпеть и молиться... Молиться, чтобы Он все спас. А Армия... плачешь, не могу читать, бросаю все и вспоминаю страдания Спасителя. Он для нас, грешных, умер, умилосердится еще, может быть. Нельзя все это писать, но это не по почте, и новый комендант (полк. Кобылинский) цензор, не будет меня бранить, я думаю, а Вы не теряйте веру, не надо, не надо, а то уже не хватит сил жить... Если награда не здесь, то там, в другом мире, и для этого мы и живем. Здесь все проходит, там — Светлая Вечность. О, верьте этому!

Царство зла теперь на земле. У кого совесть чиста, тот и клевету и несправедливость легче переносит. Не для себя мы живем, а для других, для Родины (так это и понимали). Больше, чем Он (Государь) делал, невозможно. Но раз сказали для общего блага... Но не верю, что Господь не вознаградит за это. А те, которые так гнусно поступили, им глаза будут открыты, у многих это уже и есть.

Психология массы — страшная вещь. Наш народ уж очень некультурен — оттого, как стадо баранов, идут за волной. Но дать им понять, что обмануты,- все может пойти по иному пути. Способный народ, но серый, ничего не понимает. Раз плохие везде работают на гибель, пускай хорошие стараются спасти страну. Плохие не станут лучше, но зато есть где-то хорошие, но, конечно, слабые «капли в море», как Вы их называете, но все вместе могут быть со временем поток очищающей воды и смоют всю грязь.

Надо кончать. Всегда за Вас молюсь. Храни Вас Бог. Всего, всего наилучшего, скорейшего выздоровления и душевного спокойствия«.

Из письма Александры Федоровны — М. М. Сыробоярской (мать А. В. Сыробоярского). 4 июня 1917 г.

«Погода стоит очень хорошая. Дети уже очень загорели, особенно Мария. Жизнь та же самая, учатся каждый день, надо побольше догнать, так как зимой болели, и притом время скорее проходит. ОН (Государь) и Алексей по утрам часок гуляют. От двух до пяти все, а Он с девочками от семи с половиной до восьми. Все-таки много на воздухе, и им это полезно всем. Физическая работа для Государя необходима, с детства к этому привык. С покойным отцом (Александром Ш) вместе лес пилили и рубили, так Он и теперь со своими людьми делает. Иногда, если хорошие солдаты, то помогают нести дрова.

Теперь у Него есть много времени читать, что последние годы редко удавалось. Он страшно историческую и военную литературу любит, но трудно после стольких лет быть без бумаг, телеграмм, писем... С покорностью, без ропота все переносит, Его касающееся, но как за Родину страдает... за Армию — это Вы и Александр Владимирович сами понимаете. Невыносимо тяжело видеть эту быструю разруху во всем... обидно, больно — вся работа пропала. Один Господь может еще любимую Родину спасти, и я не теряю эту надежду, хотя много еще тяжелого придется перенести.

Есть хорошие люди (хотя их мало). У меня вообще давно мало доверия к людям, слишком много зла видела в свою жизнь, но я Богу верю, и это главное. Ему все возможно. Но пора кончать. Храни Вас Бог. Крепко целую«.


Из письма Ольги Николаевны — З. С. Толстой (рожд. Бехтеева — сестра поэта С. С. Бехтеева, жена полковника П. С. Толстого). 6 июня 1917 г.

«... теперь в саду началась рубка сухих деревьев, пилим дрова и т.д. Огород процветает. Ели вчера нашу первую редиску. Она очень красная и очень вкусная».

Из письма Татьяны Николаевны — З. С. Толстой.23 июня 1917 г.

«Мы по вечерам после обеда все тоже работаем, и Папа нам читает. Мы теперь кончаем шестой том книги „Le comte Monte-Cristo“, Alexandre Dumas. Вы знаете это? Страшно интересно. А раньше читали про разных сыщиков; тоже интересно».


Из письма Ольги Николаевны — В. В. Комстадиус (жена генерал-майона Н. Н. Комстадиуса. Содержала в Царском Селе лазарет для раненых).

12 июля 1917 г. «Милая Вера Владимировна! Сердечно тронута и благодарю Вас за добрые пожелания. Все мои шлют Вам привет. Огород наш процветает. Мы также помогали уборке сена, и я немного научилась косить. Всего Вам хорошего».

Из письма Татьяны Николаевны — Великой княгине Ксении Александровне. 20 июля 1917 г.

«Спасибо тебе огромное, дорогая моя Крестная, за письмо. Рада, что вы все, слава Богу, здоровы, и за тебя, что ты, наконец, можешь иметь всех твоих мальчиков у себя. Мы тут все ничего. Папа получил твое письмо в день его отъезда, а больше — нет. Мы все хотели написать — да не знали, можно ли и как. Так как учителям к нам нельзя ходить, то уроки идут домашним способом. Мама и Папа тогда нам дают. С Настенькой читаем и играем на рояле.

Мы ходим в лес, где Папа с нашими людьми спиливают сухие деревья и колют на дрова. Мы помогаем и их носим, и складываем в сажени. Эта работа уже около 2-х месяцев, а раньше сами копали грядки, и вышел очень хороший огород, с которого едим. Грядок вышло около 60. По вечерам Папа нам каждый день читает вслух, а мы работаем или что-нибудь другое делаем.

Мы вчетвером ходим теперь бриться, т.к. волосы страшно лезли после кори, и у Марии больше полголовы вылезло — ужас, что такое, а теперь так удобно. Много очень и часто думаем о вас всех. Да хранит вас всех Господь».

Из письма Татьяны Николаевны — Великой княгине Ксении Александровне. Июль 1917 г.

«Грустно, что мы не будем с вами в августе. Мы тут все ничего, только Мама не очень хорошо себя чувствует последние дни, так как было жарко и сердце из-за этого болит. Мы гуляем каждое утро и днем еще. Наши люди с нами ходят днем, т.к. смотрят за порядком. А другие помогают нам пилить старые сухие деревья. Ну и, конечно, несколько стрелков с винтовками и дежурный обер-офицер. Все как полагается Арестантам...

До свидания, моя родная, милая тетя Ксения. Христос со всеми вами».

Запись в дневнике Государя: Воскресенье, 30 июля 1917 г.

«Сегодня дорогому Алексею минуло 13 лет. Да даст ему Господь здоровье, терпение, крепость духа и тела в нынешние тяжелые времена! Ходили к обедне, а после завтрака к молебну, к которому принесли икону Знаменской Божией Матери. Как-то особенно тепло было молиться Ее Святому Лику со всеми нашими людьми. Ее принесли и унесли через сад стрелки 3-его полка...»

Отъезд Царской Семьи был назначен в ночь на вторник, 1 августа 1917 г. К часу ночи все собрались в полукруглом зале. Ночь проходила в томительном ожидании, только в пять утра подали автомобили, и Царская Семья, конвоируемая отрядом кавалерии, покинула Александровский дворец. Поезд был подан к маленькой станции Александровская, в трех верстах от Царского Села. Без десяти минут шесть 1(14) августа поезд отошел от станции.

Тобольск

6(19) августа 1917 г. — 7(20) мая 1918 г. Из письма Татьяны Николаевны — Великой княгине Ксении Александровне. 18 сентября 1917 г.

«Ужасно приятно, что у нас есть балкон, на котором солнце греет с утра до вечера, весело там сидеть и смотреть на улицу, как все ездят и проходят. Единственное наше развлечение. Из наших окон очень красивый вид на горы и на верхний город, где большой Собор.

По воскресеньям бывает обедница в зале, были два раза в церкви. Ты можешь себе представить, какая это была для нас радость после 6 месяцев, так как ты помнишь, какая неуютная наша походная церковь в Царском Селе. Здесь церковь хорошая. Одна большая летняя в середине, где и служат для прихода, и две зимние по бокам. В правом приделе служили для нас одних. Она здесь недалеко, надо пройти город и прямо напротив, через улицу. Мама мы везли в кресле, а то ей все-таки трудно идти. Грустно, что у нее все время сильные боли в лице, кажется, от зубов и потом от сырости.

А так все остальные здоровы. Что делаете целый день — как проводите время? Сидим все вместе по вечерам, кто-нибудь читает вслух. Завтракаем тоже все вместе, а чай пьем одни. Буду ждать от тебя писем. Всего, всего хорошего. Храни вас всех Господь. Целуем всех крепко, крепко; крепко, как любим. Молимся за вас. Любящая тебя очень, твоя крестница Татьяна».

Из письма Александры Федоровны — А. А. Вырубовой. 20 декабря 1917 г.

«Только обещайся мне сжечь все мои письма, так как это могло бы тебе бесконечно повредить, если узнают, что ты с нами в переписке. Люди все еще совсем сумасшедшие. Были в церкви в 8 часов утра. Не всегда нам позволяют. Занята целый день, уроки начинаются в 9 часов.

Закон Божий с Татьяной, Марией, Анастасией и Алексеем. Немецкий три раза с Татьяной и 1 раз с Мари и чтение с Татьяной. Потом шью, вышиваю, рисую целый день с очками, глаза ослабели, читаю хорошие книги, люблю очень Библию...

Грущу, что они могут гулять только во дворе, за досками... Он (Государь) прямо поразителен — такая крепость духа, хотя бесконечно страдает за страну, но поражаюсь, глядя на Него. Все остальные члены семьи такие храбрые и хорошие и никогда не жалуются... Маленький (Алексей) — ангел.

Я обедаю с ним, завтракаю тоже, только иногда схожу вниз. Священника для уроков не допускают. Во время служб офицеры, комендант и комиссар стоят возле нас, чтобы мы не посмели говорить. Священник очень хороший, преданный.

О, Боже, спаси Россию! Это крик души и днем и ночью — все в этом для меня — только не этот постыдный, ужасный мир... все должны страдать за все, что сделали, но никто этого не понимает... Учишься теперь не иметь никаких личных желаний. Господь милосерд и не оставит тех, кто на Него уповает. Какая я стала старая, но чувствую себя матерью этой страны и страдаю, как за своего ребенка, и люблю мою Родину, несмотря на все ужасы теперь и все согрешения.

Ты знаешь, что нельзя вырвать любовь из моего сердца и Россию тоже, несмотря на черную неблагодарность к Государю, которая разрывает мое сердце, но ведь это не вся страна. Болезнь, после которой она окрепнет.

Господь, смилуйся и спаси Россию!... Страданье со всех сторон. Сколько времени никаких известий от моих родных. Но удивительный душевный мир, бесконечная вера, данная Господом, и потому всегда надеюсь. И мы тоже свидимся — с нашей любовью, которая ломает стены. Я временами нетерпеливая, сержусь, когда люди нечестны и обижают тех, кого люблю. Целую, благословляю, молюсь без конца«.

Из писем Николая II своей сестре, Великой княгине Ксении Александровне. 23 сентября 1917 г.

«Дорогая моя Ксения, недавно получил я твое письмо от 23 марта, ровно полгода тому назад написанное. В нем было два образка, один от тебя, другой от М. Труб. Благодарю за него сердечно и ее тоже. Давно, давно не виделись мы с тобой. Я тоже надеялся, что тебе удастся заехать к нам до Крыма. А как мы надеялись, что нас отправят туда же и запрут в Ливадии, все-таки ближе к вам. Сколько раз я просил об этом Керенского.

Мы постоянно думаем о вас всех и живем с вами одними чувствами и одними страданиями.

Да хранит вас всех Господь. Крепко обнимаю тебя, милая моя Ксения, Сандро и деток.

Твой старый Ники».


5 ноября 1917 г.

Милая, дорогая моя Ксения. От всей души благодарю тебя за доброе письмо от 15 окт., доставившее мне огромную радость. Все, что ты пишешь о здоровье Мама, теперь успокоило меня. Дай Бог, чтобы силы ее вполне восстановились и чтобы она берегла здоровье свое.

Мы только что вернулись от обедни, которая для нас начинается в 8 часов при полной темноте. Для того, чтобы попасть в нашу церковь, нам нужно пройти городской сад и пересечь улицу — всего шагов 555 от дома. Стрелки стоят редкою цепью справа и слева, и когда мы возвращаемся домой, они постепенно сходят с мест и идут сзади, а другие вдали сбоку, и все это напоминает нам конец загона, так что мы каждый раз со смехом входим в нашу калитку. Я очень рад, что у вас сократили охрану — «дюже надоело» и вам, и им, понятно. Бедные, сбитые с толку люди».

24 января 1918 г.

«Дорогая милая моя Ксения. Сегодня день твоих именин, хотя я не нашел этого в календаре. Поздравляю Тебя от всего сердца и шлю мои пожелания Тебе здоровья и всех благ. С утра я ощущал потребность поговорить с Тобою письменно именно сегодня. Как часто мы проводили этот день вместе всей семьей и при иных обстоятельствах, более счастливых, чем нынешние. Бог даст, и эти пройдут. Живем по-прежнему тихо и постоянно вспоминаем о дорогой Мама и вас милых. Все дети с нового года переболели легкою краснухой. Теперь давно здоровы и продолжают выходить во всякую погоду. Последние дни были очень холодные, сильнейшая буря с 25-30-градусными морозами. Ветры проникают даже в дом, и температура некоторых комнат доходила до 7-8 градусов тепла, например, в зале и в моем кабинете. Но ко всему привыкаешь, одеваемся мы тепло и по утрам сидим в валенках — пока печи не растопятся. Отлично.

Время от чая до обеда обыкновенно занято репетициями разных пьес в разных комнатах, которыми занят весь наш кружок. Время проходит так незаметно. До сих пор играли французскую пьеску, теперь разучиваем русскую и английские. Я собираюсь играть с Ольгою и Мари в забавной шутке Чехова — «Медведь». Надеюсь, насмешим остальных. Хорошее упражнение для памяти. Ну вот, пока все. Христос со всеми вами. Всею душою Тебя любящий. Твой старый Ники.

Из письма Ольги Николаевне — Великой княжне Ксении Александровне. 6(19) февраля 1918 г.

«Тетя Ксения, милая, дорогая, я так обрадовалась твоему длинному письму. Слава Богу, что у вас в Ай-Тодоре все благополучно, у нас — также, пока что жаловаться нельзя. Солнце светит почти всегда, и здесь оно какое-то особенно яркое. Сейчас уже темно, но луна светит сильно и масса ярких звезд. Очень хорошие закаты. Снегу прибавило за последнее время, и гора наша процветает. То совсем небольшая, в уровень забора, но и это хорошо, так как сверху видим проходящих и проезжающих. Иногда некоторые останавливаются и глазеют, и если часовой сердитый, то он гоняет их вовсю.

Мы сейчас же и сами скатываемся, во-первых, чтобы не набиралась толпа, а потом, чтобы нас оттуда самих не попросили, что довольно скучно, но пока все благополучно. Иногда к нам приходит покататься мальчик Миша, которого взял на воспитание один из взводов 1-го полка, раз приходил другой, 4-го полка, или взводные собаки.

Как видишь, гостей немного, но милые. Пишу тебе, сидя в коридоре на сундуке, оно как-то теплее и уютнее.

Пора идти ко всем. Буду играть в бридж с Триной, Валей и Евг. Серг. Остальные играют в безик или работают. Папа читаем вслух Лескова.

Пора идти на репетицию. Всех обнимаем и шлем лучшие пожелания. Храни тебя Господь.

Твоя Ольга.

Из письма Александры Федоровны — А. А. Вырубовой. 13(26) марта 1918 г.

«Господь Бог дал нам неожиданную радость и утешение, допустив нам приобщиться Св. Христовых Тайн, для очищения грехов и жизни вечной. Светлое ликование и любовь наполняют душу.

...Подумай, была 3 раза в церкви! О, как это утешительно было. Пел хор чудно, и отличные женские голоса; «Да исправится» мы пели дома 8 раз без настоящей спевки, но Господь помог. Так приятно принимать участие в службе. Батюшка и диакон очень просили нас продолжать петь, и надеемся устроить, если возможно, или удастся пригласить баса. Читаю газеты и телеграммы и ничего не понимаю. Мир, а немцы все продолжают идти в глубь страны,- им на гибель. Но можно ли так жестоко поступать? Боже мой! Как тяжело! Одну неделю сидели вечером одни, вышивали, и Он (Государь) читал нам о Св. Николае Чудотворце. Помнишь, мы вместе читали его жизнь? Father читает для себя теперь весь Ветхий Завет.

Исповедывались у другого батюшки (о. Владимир Хлынов), тот, который теперь всегда служит; была общая молитва с нашими людьми. Благословляю и нежно целую. Всем привет».



Из письма Ольги Николаевны — Великой княжне Ксении Александровне. 1(14) апреля 1918 г.



Душка, милая Тетя Ксения. Вот обрадовались твоему письму. Спасибо большое. Столько времени не было от вас известий, а слухов в газетах так много, что — вот и все.



У нас пока все слава Богу, более или менее благополучно. Сюда понаехало, конечно, много пакостников и т.д. красногварда и пр., ну и держат нас опять строже. Из того дома перевели всех сюда, порядочно тесно, ну да ничего, Бог даст... Погода весенняя: снег хорошо тает и воды всюду много. Солнце отлично греет, и мы уже начали загорать. Сегодня было 7 град.в тени и сильный ветер. Да, мы все ужасно вас жалеем и массу хорошего мысленно говорим. Могу себе представить, как тяжело было покидать Ай Тодор... И Вам даже нельзя видеть Т.О. и Ирину. Такое свинство, но ничего не поделаешь.



Была у нас утром в 11 час.30 мин. обедница, и вчера всенощная. Интересные новости. Знаешь, наших людей больше выпускать не будут, чтоб было как в Царском Селе. Не понимаю зачем; когда нас с прошлого года совершенно так же и держат, и для чего других так притеснять, совершенно не понимаю, и, по-моему, ни к чему.


Как забавно одеты, т.е вооружены красногв. — прямо увешаны оружием, всюду что-нибудь висит или торчит.

Вам, наверное, тоже делают вещи, так сказать, для Вашей пользы, да? Надеюсь, Вам удастся поговеть на Страстной? Теперь кончаю. Авось, получишь это письмо. Все крепко, крепко Тебя целуем и обнимаем. Храни Вас Бог. Твоя Ольга».


Из письма Александры Федоровны -А.А. Вырубовой. 8(21) апреля 1918 г.

«Родная моя! Горячо благодарим за все: яички, открытки, маленький — за шоколад, птичку, за чудный образ — стоял за службой на столе. Спасибо маме за стихи, ноты, книжку. Всех благодарим. Снег шел опять, но яркое солнце. Ножке Алексея медленно лучше, меньше страданий, ночь была лучше, наконец. Ждем сегодня обыска; приятно.

Не знаю, как с перепиской дальше будет, надеюсь, возможно. Молись за твоих дорогих. Атмосфера электрическая кругом, чувствуется гроза, но Господь милостив и охранит от всякого зла. Сегодня будет обедница, но все-таки трудно не бывать в церкви. Ты это лучше всех знаешь, мученица моя маленькая. Не посылаю через А., так как она обыска ждет. Грустно вечно твои письма жечь; от тебя все такие хорошие, но что делать? Не надо привязываться к мирским вещам...

Ужасно грустно, что Осоргин погиб, а кто еще? Сколько несчастных жертв! Невинные, но они счастливее на том свете. Хотя гроза приближается — на душе мирно — все по воле Божией. Он все к лучшему делает. Только на Него уповать. Слава Ему, что маленькому легче. Храни тебя Христос. Благословляю, обнимаю, ношу в сердце, желаю здоровья, крепости духа. Всем привет от вечно тебя любящей старой М».

Екатеринбург

Из письма Марии Николаевны — З. С. Толстой. 4(17) мая 1918 г.

«Ужасно было грустно, что нам ни разу не удалось быть в Соборе и приложиться к мощам св. Иоанна Тобольского».


Из письма Ольги Николаевны:

«Отец просит передать всем тем, кто Ему остался предан, и тем, на кого они могут иметь влияние, чтобы они не мстили за Него, так как Он всех простил и за всех молится, и чтобы не мстили за себя и чтобы помнили, что то зло, которое сейчас в мире, будет еще сильнее, но что не зло победит зло, а только любовь».


Источник: http://www.pokaianie.ru/

_________________
1. Не думай.
2. Если думаешь - не говори.
3. Если думаешь и говоришь - не пиши.
4. Если думаешь, говоришь, пишешь - не подписывай.
5. Если думаешь, говоришь, пишешь и подписываешь - не удивляйся.

Жизнь царской семьи перед арестом


Как мы это видели, Государь лишь после долгих сомнений, уже сильно встревоженный, решился покинуть Царское Село 8 марта, чтобы поехать в ставку.

Его отъезд особенно удручил Государыню, так как к опасениям, которые вызывало политическое положение, присоединялись еще опасения, которые внушало ей здоровье Алексея Николаевича. Цесаревич уже несколько дней лежал в постели: у него была корь, и положение его ухудшилось вследствие различных осложнений. К довершению несчастья, три великих княжны заболели в свою очередь, и одна Мария Николаевна могла помогать своей матери.

10 марта мы узнали, что в Петрограде вспыхнули беспорядки и что между полицией и манифестантами уже были кровавые столкновения.

Произошло это вследствие того, что за последние дни недостаток продовольствия вызвал сильное недовольство в кварталах, где жило простонародье. Собрались толпы, которые направились по улицам города, требуя хлеба.

11 марта положение внезапно стало крайне критическим. Самые тревожные известия приходили к нам одно за другим. Волнение захватывало центр города, и войска, которые уже накануне были привлечены для поддержания порядка, оказывали лишь слабое сопротивление.

Я узнал также, что был опубликован указ Государя о перерыве сессии Думы, но что, ввиду серьезности переживаемых событий, Дума решила не подчиняться ему и приступила к организации исполнительного комитета, поручив ему восстановление порядка.

На следующий день вооруженная борьба возобновилась с еще большим ожесточением, и мятежникам удалось захватить арсенал. К вечеру мне телефонировали из Петрограда, что запасные части многих гвардейских полков, как то Павловского, Преображенского и др., присоединились к восставшим. Эта новость как громом поразила Императрицу. Уже накануне она была в сильном безпокойстве и отдавала себе отчет в неотвратимости опасности.

В течение этих двух дней она по очереди проводила время в комнатах Великих Княжон и Алексея Николаевича, состояние здоровья которого еще ухудшилось. Она старалась скрыть от больных терзавшую ее смертельную тревогу.

13 марта, в 9 1/2 часов утра, когда я входил к Цесаревичу, Императрица сделала мне знак следовать за нею в соседнюю залу. Она мне объявила, что столица фактически в руках революционеров и что Дума образовала Временное правительство, во главе которого стоит Родзянко.

– Дума оказалась на высоте положения, - сказала она, - мне кажется, что она поняла наконец опасность, грозящую стране, но я боюсь, как бы это не было слишком поздно: образовался комитет из революционеров-социалистов, который не хочет признавать власти Временного правительства. Я только что получила от Государя телеграмму, в которой он извещает о своем прибытии к 6 часам утра. Но он желает, чтобы мы покинули Царское Село и переехали в Гатчину или чтобы мы выехали к нему навстречу. Прикажите все приготовить на случай отъезда Алексея.

Приказания отданы. Ее Величество находится в тревожной нерешительности. Она дала знать Родзянко о тяжелом состоянии Цесаревича и Великих Княжон. Родзянко ответил: «Когда дом горит, из него прежде всего выводят больных».

В 4 часа доктор Деревенко возвращается из госпиталя и объявляет нам, что весь петроградский железнодорожный узел уже занят революционерами, что мы не можем выехать и что очень маловероятно, чтобы Государь мог сюда доехать.

Вечером, около 9 часов, ко мне входит баронесса Буксгевден. Она только что узнала, что царскосельский гарнизон взбунтовался, и на улицах стреляют. Надо предупредить Императрицу, которая находится у Великих Княжон. Как раз в эту минуту она выходит в коридор, и баронесса ставит ее в известность о том, что происходит. Мы подходим к окнам и видим, как генерал Рессин с двумя ротами сводного полка занимает позицию перед дворцом. Я замечаю также матросов гвардейского экипажа и конвойцев. Ограда парка занята усиленными караулами, которые находятся в полной боевой готовности.

В эту минуту мы узнали по телефону, что мятежники продвигаются в нашем направлении и что они только что убили часового в 500 шагах от дворца. Ружейные выстрелы все приближались, столкновение казалось неизбежным. Императрица была вне себя от ужаса при мысли, что кровь прольется на ее глазах, и вышла с Марией Николаевной к солдатам, чтобы побудить их сохранять спокойствие. Она умоляла, чтобы вступили в переговоры с мятежниками. Наступает решающая минута. Тревога сжимает все сердца. Неосторожность может вызвать рукопашную схватку и резню. С обеих сторон выступают офицеры, и начинаются переговоры. Слова их бывших начальников и решимость тех, которые остались верны долгу, действуют на мятежников.

Возбуждение понемногу падает, и наконец решают установить нейтральную зону между обеими сторонами.

Так прошла ночь. Утром официальный приказ Временного правительства положил предел этому мучительному положению.

Весь день 15 марта прошел в подавленном ожидании событий. Ночью, в 3 1/2 часа, доктор Боткин был вызван к телефону одним из членов Временного правительства, который справлялся о здоровье Алексея Николаевича. Как мы узнали впоследствии, по городу распространился слух о его смерти.

Пытка Государыни продолжалась и на следующий день. Она уже третьи сутки была без известий о Государе, и ее мучительная тревога возрастала от вынужденного бездействия.

К концу дня во дворце получили известие об отречении Государя. Государыня отказывалась ему верить, считая это ложным слухом. Однако немного позднее Великий Князь Павел Александрович подтвердил это известие. Она все еще отказывалась верить ему, и только когда Великий Князь сообщил ей подробности, Ее Величество сдалась наконец перед очевидностью. Государь отрекся от престола накануне вечером, во Пскове, в пользу своего брата Великого Князя Михаила Александровича.

Отчаянье Государыни превзошло все, что можно себе представить. Но ее стойкое мужество не покинуло ее. Я увидел ее вечером у Алексея Николаевича. На ней лица не было, но она принудила себя почти сверхчеловеческим усилием воли прийти по обыкновению к детям, чтобы ничем не обеспокоить больных, которые ничего не знали о том, что случилось с отъезда Государя в ставку.

Поздно ночью мы узнали, что Великий Князь Михаил Александрович отказался вступить на престол и что судьба России будет решена Учредительным собранием.

Прошло три дня. 21 марта, в 10 1/2 часов утра, Ее Величество вызвала меня и сказала, что генерал Корнилов от имени Временного правительства только что объявил ей, что Государь и она арестованы и что все те, кто не желает подвергаться тюремному режиму, должны покинуть дворец до четырех часов. Я ответил, что решил остаться.

– Государь возвращается завтра, надо предупредить Алексея, надо все ему сказать... Не сделаете ли вы это? Я пойду поговорить с дочерьми.

Было заметно, как она страдает при мысли о том, как ей придется взволновать больных Великих Княжон, объявляя им об отречении их отца, тем более, что это волнение могло ухудшить состояние их здоровья.

Я пошел к Алексею Николаевичу и сказал ему, что Государь возвращается завтра из Могилева и больше туда не вернется.

– Почему?

– Потому что ваш отец не хочет быть больше верховным главнокомандующим!

Это известие сильно его огорчило, так как он очень любил ездить в ставку. Через несколько времени я добавил:

– Знаете, Алексей Николаевич, ваш отец не хочет быть больше Императором.

Он удивленно посмотрел на меня, стараясь прочесть на моем лице, что произошло.

– Зачем? Почему?

– Потому что он очень устал и перенес много тяжелого за последнее время.

– Ах, да! Мама мне сказала, что, когда он хотел ехать сюда, его поезд задержали. Но папа потом опять будет Императором?

Я объяснил ему тогда, что Государь отрекся от престола в пользу Великого Князя Михаила Александровича, который в свою очередь уклонился.

– Но тогда кто же будет Императором?

– Я не знаю, пока никто!..

Ни слова о себе, ни намека на свои права Наследника. Он сильно покраснел и был взволнован.

После нескольких минут молчания он сказал:

– Если нет больше Царя, кто же будет править Россией?

Я объяснил ему, что образовалось Временное правительство, которое будет заниматься Государственными делами до созыва Учредительного собрания, и что тогда, быть может, его дядя Михаил взойдет на престол.

Я еще раз был поражен скромностью этого ребенка.

В 4 часа двери дворца запираются. Мы в заключении! Сводно-гвардейский полк заменен одним из полков царскосельского гарнизона, и солдаты стоят на часах уже не для того, чтобы нас охранять, а с тем, чтобы нас караулить.

22 марта, в 11 часов утра, приехал наконец Государь в сопровождении гофмаршала князя Долгорукова. Он немедленно поднялся к детям, где его ожидала Государыня.

После завтрака он зашел к Алексею Николаевичу, где я находился в эту минуту, и разговаривал со мною с обычной простотой и благожелательностью. Но при виде его побледневшего и похудевшего лица было ясно, что он также много перестрадал за время своего отсутствия.

Возвращение Государя, несмотря на обстоятельства, было большим счастьем для его семьи. Государыня и Мария Николаевна, и больные дети, когда их осведомили о положении, испытали на его счет столько страха и тревоги! Для них было большим утешением чувствовать себя вместе во время такого сурового испытания. Им казалось, что это облегчало их скорбь и что громадная любовь, которую они испытывали друг к другу, давала им достаточно сил, чтобы перенести все страдания.

Несмотря на обычное его самообладание, Государю не удавалось скрыть глубокого потрясения, которое он пережил, но он быстро оправлялся, окруженный лаской своей семьи. Он посвящал ей большую часть своего дня; остальное время он читал или гулял с князем Долгоруковым. Вначале ему был запрещен вход в парк и предоставлено лишь пользование примыкавшим ко дворцу маленьким садом, еще покрытым снегом и окруженным часовыми. Но Государь принимал все эти строгости с изумительным спокойствием и величием духа. Ни разу ни слова упрека не слетело с его уст. Дело в том, что одно чувство, более сильное даже, чем семейные связи, преобладало в нем - это была его любовь к родине. Чувствовалось, что он готов все простить тем, кто подвергал его унижениям, лишь бы они оказались способными спасти Россию.

Государыня проводила почти все свое время на кушетке в комнате Великих Княжон или у Алексея Николаевича. Волнения и жгучая тревога физически истощили ее, но с возвращением Государя она почувствовала нравственное успокоение; она жила очень сильной внутренней жизнью и мало разговаривала, уступая наконец той повелительной потребности в отдыхе, которая так давно ощущалась ею. Она была счастлива, что не приходится больше бороться, и что она может всецело посвятить себя тем, кого любила такою великой любовью. Одна Мария Николаевна продолжала еще ее беспокоить. Она заболела гораздо позднее сестер, и ее болезнь осложнилась злокачественным воспалением легких; организм ее, хотя и очень крепкий, с трудом боролся с болезнью. Она к тому же была жертвой своего самоотвержения. Эта 17-тилетняя девушка без счета расходовала свои силы в дни революции. Она была самой твердой опорой матери. В ночь на 13-ое марта она неосторожно вышла на воздух вместе с Государыней, чтобы говорить с солдатами, подвергаясь холоду в то время, как уже чувствовала первые приступы заболевания. По счастью, остальные дети чувствовали себя лучше и находились на пути к полному выздоровлению.

Наше царскосельское заключение, казалось, не должно было долго длиться: был поднят вопрос о предстоящей отправке нас в Англию. Но дни проходили, и отъезд наш постоянно откладывался. Дело в том, что Временное правительство было вынуждено считаться с крайними элементами, и чувствовалось, что власть мало-помалу ускользает из его рук. Мы были, однако, всего в нескольких часах езды по железной дороге от финляндской границы, и необходимость проезда через Петроград была единственным серьезным препятствием. Таким образом, казалось, что, действуя решительно и с соблюдением полной тайны, было бы не так трудно перевезти Царскую Семью в один из портов Финляндии, а оттуда за границу. Но все боялись ответственности, и никто не решался себя скомпрометировать. Злой рок тяготел над ними!

Отрывок из книги Пьера Жильяра «Император Николай II и его семья».

_________________
1. Не думай.
2. Если думаешь - не говори.
3. Если думаешь и говоришь - не пиши.
4. Если думаешь, говоришь, пишешь - не подписывай.
5. Если думаешь, говоришь, пишешь и подписываешь - не удивляйся.

Наследник Небесного Престола.


12 августа 1904 г. родился св. мученик Цесаревич Алексей Николаевич. Долгожданный Наследник Престола был последним, пятым ребенком Царской четы и самым желанным - «вымоленным».

Летом 1903 г. Царь Николай II с Царицей Александрой Феодоровной присутствовали на Саровских торжествах, но они вели себя как простые богомольцы, горячо молились преп. Серафиму о даровании им сына. Молитва их сливалась с пламенной молитвой народа. Ровно через год 12 августа 1904 г. родился Царевич Алексей и стал любимцем всей семьи. Ребенок родился крепким, здоровым, «с густыми золотыми волосами и большими синими глазами».

Однако вскоре радость омрачилась известием, что у Царевича была неизлечимая болезнь - гемофилия, которая постоянно угрожала его жизни. Даже когда удавалось контролировать внешние кровотечения и уберечь мальчика от малейших царапин, которые могли быть фатальными, ничего нельзя было сделать с внутренними кровоизлияниями - они вызывали мучительные боли в костях и суставах.

Это потребовало от семьи огромного напряжения душевных и физических сил, безграничной веры и смирения. Во время обострения болезни в 1912 г. врачи вынесли мальчику безнадежный приговор, однако Государь на вопросы о здоровье Царевиче смиренно отвечал: «Надеемся на Бога».

Наследник был необыкновенно красивый и умный ребенок с открытой душой, на его тонком лице были заметны следы физических страданий. Государыня научила сына молиться: ровно в 9 часов вечера он поднимался с Матерью в свою комнату, читал громко молитвы и ложился спать, осененный ее крестным знаменем.

Близко знавшие, Царскую Семью лица отмечали благородство характера Царевича, его доброту и отзывчивость. «В душе этого ребенка не заложено ни одной порочной черты», - говорил один из его учителей.

«Алексей был очень ласковый мальчик. Природа наделила его проницательным умом. Он был чувствителен к страданиям других, потому что сам так много страдал. Но постоянный надзор раздражал и унижал его. Боясь, что мальчик начнет хитрить и обманывать, чтобы ускользнуть от постоянного надзора опекуна, я попросил для Алексея больше свободы для выработки внутренней дисциплины и самоконтроля у мальчика».

Фрейлина Императрицы А. А. Вырубова отмечала, что «частые страдания и невольное самопожертвование развили в характере Алексея Николаевича жалость ко всем, кто был болен, а также удивительное уважение к Матери и всем старшим». Наследник питал глубокую привязанность и благоговение к своему державному Отцу и считал дни, проведенные при Николае II в ставке в Могилеве, счастливейшим временем.

Он был чужд заносчивости и гордости, запросто играл с детьми своего дядьки-матроса, при этом Алексей рано узнал, что он - будущий Царь и, бывая в обществе знатных и приближенных к Государю лиц, у него появлялось сознание своей царственности.

Однажды, когда он играл с Великими княжнами, ему сообщили, что он во дворец пришли офицеры его подшефного полка и просят разрешения повидаться с Цесаревичем. Шестилетний Наследник, оставив возню с сестрами, с серьезным видом сказал: «Девицы, уйдите, у Наследника будет прием».

Случалось, что даже в дни болезни Наследнику приходилось присутствовать на официальных церемониях и тогда на блестящем параде, среди сильных и здоровых людей, Цесаревича проносил мимо рядов войск на руках самый рослый и могучий казак.

Учитель Пьер Жильяр описал поведение 13-летнего Наследника при известии о падении монархии: «Но кто же будет Императором? - "Я не знаю, теперь - никто"... Ни одного слова о себе, ни одного намека на свои права как Наследника. Он густо покраснел и волнуется. После нескольких минут молчания он говорит: " Если больше нет Императора, кто же будет управлять Россией?" Лишний раз я поражаюсь скромностью и великодушием этого ребенка».

Царевичу Алексею не суждено было стать Царем и прославить величие Русской Державы, которую он так горячо любил. Однако всей своей короткой и до последнего вздоха необыкновенно светлой и скорбной жизнью, он смог прославить величие и красоту христианской души, с юных лет восходящей к Богу по крестному пути, и, приняв мученический венец, ныне молится за нас у Престола Божия в сонме новомучеников Православной Церкви.


Источник: «Россия день за днем»

_________________
1. Не думай.
2. Если думаешь - не говори.
3. Если думаешь и говоришь - не пиши.
4. Если думаешь, говоришь, пишешь - не подписывай.
5. Если думаешь, говоришь, пишешь и подписываешь - не удивляйся.

«Кровавое воскресенье». История провокации


Для всех православных христиан является великой радостью прославления Государя Императора Николая II в лике святых. Но тема «кровавого воскресенья» для многих стала камнем преткновения, так как в памяти людей еще живы нагромождения лжи об этом трагическом событии нашей истории. Уверенно можно утверждать: все то, что было сказано и написано о Царе Николае II за советский период, следует воспринимать с точностью до наоборот. И не случайно за многие годы на него было вылито так много грязи: Царь олицетворял собой Православную Державу, самый образ существования народа, его самосознание, — все то, что хотели уничтожить большевики.

Лживая пропаганда стремилась очернить святое имя Императора, представить его как средоточие всех пороков, как виновника всех общественных бед, и, следовательно, достойным только казни.

Надо признать и другое: хотя революционные силы видели в лице Царя своего прямого врага — они не стали прибегать к скрупулезной разработке ложного мифа о Государе. Идеологическая машина сфабриковала несколько простых шаблонов, которые прилагались к образу Самодержца, ведь, как считали строители «светлого будущего», обманутому народу-рабу достаточно и такой дешевой подделки, чтобы их клевета не вызвала никакого сомнения, а была принята как непреложная истина. Одним из таких обманов-клише и является ложь о «кровавом воскресенье».

Первый раз в своей жизни я услышал теплые слова о Николае II на первом курсе Саратовской духовной семинарии на уроке общецерковной истории, который вел священник Олег Полюнов. Однажды, отступив от основной темы, он начал говорить о событиях 1917 года и среди прочего сказал, что Царь Николай II должен быть причислен к лику святых (это было в 1993 году!). Но не у всех присутствующих на занятии семинаристов эти слова нашли поддержку. Я задал вопрос: «А как же «кровавое воскресенье»?» — и услышал первый раз в жизни правду о том трагическом событии. Нам, тогдашним семинаристам, тем более повезло, что отец Олег Полюнов — профессиональный историк, преподавал в различных учебных заведениях, и, кстати, в его личной судьбе произошли большие перемены именно после того, как он очень глубоко изучил вопрос о событиях 9(22) января 1905 года в Петербурге. После кропотливой работы в государственном архиве он восстановил полную их картину и понял, что официальная версия, представленная в советских учебниках по истории, является настоящим обманом и искажением фактов.

1905 год был преддверием значительных перемен в политической жизни России. Революционные брожения усиливались, либеральная интеллигенция и масонская среда стремились к преобразованиям в государственном устройстве, пытались достичь того, чтобы часть своей законной власти — по образцу западных стран — Царь передал этим кругам в лице Государственной Думы.

Враги России и Самодержавия понимали, что главной опорой Царя является народ, что простые православные люди, крестьяне и рабочие, чтили Царя именно как Помазанника Божия и не представляли возможным иметь никакое другое политическое устройство, кроме Самодержавной Монархии. Все же разговоры о конституционной монархии, о коренном преобразовании государства велись лишь в среде безбожной интеллигенции, где вера считалась отсталостью, благочестие — пережитком прошлого. Круг этих людей был сравнительно невелик, поэтому, чтобы добиться своих целей, они должны были убедить Царя в том, что их идеи находят отклик и поддержку в народе — тем самым создать впечатление, что сам Царь лишен этой народной поддержки.

Для этого была организована провокация.

9 января 1905 года тысячные толпы питерских рабочих были собраны на площади у Зимнего Дворца. Накануне социалистами-провокаторами было объявлено рабочим о том, что якобы в этот день Государь благоволит встретиться с народом. Во главе провокационного заговора стоял священник Георгий Гапон — недюжинный демагог, человек неопределенных убеждений. В задачи Гапона и его социал-демократического окружения входило, во-первых, подорвать в рабочей среде доверие к царской власти и, во-вторых, вложить в уста рабочего люда некоторые политические требования, чтобы Царь был вынужден их выслушать, создать впечатление народного протеста против существующей власти — в конечном счете посеять в сердце Самодержца сомнение в том, что его народ доверяет ему.

Гапоновцами при активном содействии социал-демократов была составлена петиция, ложно преподнесенная как «порыв народа к своему Царю». Начиналась она примитивной демагогией Гапона о том, как тяжело живется рабочим: «…Разве можно жить при таких законах? Не лучше ли умереть нам всем, трудящимся: пусть живут и наслаждаются капиталисты и чиновники…» Затем следовали вполне определенные социал-демократические требования: выборы в Учредительное собрание при условии всеобщей тайной и равной подачи голосов, все свободы, равенство без различия вероисповедания и национальности, ответственность министров «перед народом», политическая амнистия, отмена всех косвенных налогов и т.д. Завершались требования к Царю так: «Повели и поклянись исполнить их… А не повелишь, не отзовешься на нашу просьбу — мы умрем здесь на этой площади перед твоим дворцом».

В субботу, 8 января, организаторы мятежа решили сообщить Императору, что намерены прийти к нему с петицией. Царь на это ответил, что подобная встреча не входит в его планы, ибо вечером 8 января он должен был ехать в Москву. Таким образом, в воскресенье, 9 января, Царя в Петербурге не было.

Между тем, утром 9 января рабочие от Путиловского завода с иконами, хоругвями и царскими портретами двинулись крестным ходом к Дворцовой площади, чтобы встретиться со своим Государем, как им было это обещано ранее. Из другого конца города к той же Дворцовой площади направился второй крестный ход. Но была еще и третья колонна — крестным ходом ее нельзя было назвать — это были люди в кожаных куртках, смутьяны-революционеры, которые пытались пристать то к одному, то к другому крестному ходу и подстрекали людей выкрикивать лозунги против Царя. Эти люди в кожанках (их было около 80-ти человек) и являлись движущей силой провокации. Задача их заключалась в том, чтобы создать общее впечатление революционной настроенности народных масс. Но прибиться к крестному шествию им так и не удалось: православные верующие не впустили их в свои ряды и оттеснили в сторону.

Крестные ходы вступили на площадь перед Зимним Дворцом. Выстроенные для порядка казаки сняли шапки перед святыми иконами. Люди собрались в назначенном месте в назначенный час и ждали, когда на встречу к ним выйдет Царь. Пели молитвы, всех переполняла радость. Все говорило о том, что народ пришел поклониться своему Царю — Помазаннику Божию.

Но проходило время и Государь не появлялся. В народе стала расти напряженность и волнение, — провокаторы ликовали. Неожиданно мятежники из чердаков домов и подворотен и других укрытий начали стрелять по жандармам. Жандармы открыли ответный огонь. Среди народа возникла паника и давка. В результате в общей сложности было убито около 140 человек.

Государя глубоко потрясла весть о «кровавом воскресенье». Свое отношение к событиям он выразил в таких словах:

«Знаю, что нелегка жизнь рабочего! Многое надо улучшить и упорядочить… Но мятежною толпою заявлять Мне о своих нуждах — преступно».

Он распорядился выделить 50 000 рублей на пособия семьям пострадавших 9 января, а также созвать комиссию для выяснения нужд рабочих.

Такова правда о «кровавом воскресенье». Царь не мог дать приказ о расстреле мирных граждан, так как его просто не было в тот момент в Петербурге.

История сама красноречиво свидетельствует о том, кого действительно надо назвать «кровавыми» — врагов Российской державы и Православного Царя-Мученика.

Священник Дионисий Толстов

_________________
1. Не думай.
2. Если думаешь - не говори.
3. Если думаешь и говоришь - не пиши.
4. Если думаешь, говоришь, пишешь - не подписывай.
5. Если думаешь, говоришь, пишешь и подписываешь - не удивляйся.

Лже-Романовы
https://www.youtube.com/watch?v=1tKqCtum4kM

И почему он тогда центр возглавляет?

А не знаете правда что Николай 2 вызывал духа своего отца с вызванным из Парижа медиумом доктором Пайносом в 1905 году?

Не правда.Если хотите подробно разобраться в жизни царя Николая,можете почитать подробное исследование и акты канонизации Архиерейского Собора 2000 года.

_________________
Р.Б.Алексей (ASANA A)

А Вы простите там присутствовали или "духом" подрабатываете?

_________________
Официальная форумская виртуально-реальная злодейка

Есть воспоминания, свидетельства очевидцев. Можно их приводить, можно их опровергать. А можно просто пошуметь

Свидетельства спиритических сеансов царской семьи?

_________________
Официальная форумская виртуально-реальная злодейка

Посмотрите воспоминания протопресвитера Георгия Шавельского, например.

Если не трудно, выкладывайте сюда, обсудим, коли уж разговор зашел (искать сейчас нет возможности)

_________________
Официальная форумская виртуально-реальная злодейка

Не то, чтобы трудно - не интересно.

Так я же не ваш интерес пытаюсь задействовать, а посмотреть материалы на которые вы ссылаетесь ))))))))
вас обсуждать и не призываю, просто дайте и не более )))))

_________________
Официальная форумская виртуально-реальная злодейка

_________________
Я люблю, когда шумят березы,
Когда листья падают с берез.

А можно и пошуметь.)))
Личность самого о. Георгия весьма своеобразная.Ну например:
"Так, в 1912 году, во время одной из встреч с инославными офицерами он прямо заявил, что «исповедные перегородки установлены людьми, но они не достигают до неба»3. Важно, что эта фраза помещена в «Вестнике военного и морского духовенства», журнале, подконтрольном протопресвитеру. Таким образом, отец Георгий не просто произнес эти слова во время теплой беседы, но и позаботился, чтобы они попали в печать."
И это цветочки...
Что касается спиритуализма,то при дворе этого было навалом.Весь Петербург увлекался этим тогда и некоторые царские особы,но никак не св.семейство.Царь с царицей и детьми ездили больше по монастырям и божиим людям.Царскую чету ненавидел весь "высший свет" (читай мир),потому что они были настоящими христианами.Показателен случай когда Александра Феодоровна споткнулась на балу и весь Петербург недели гудел по этому поводу придумывая всё более гнусные "подробности" чего-то там оголённого.

_________________
Р.Б.Алексей (ASANA A)

Алексей, а Вы читали сами воспоминания?