Православный форум Доброе слово

Скорбь и Гордость Победы Великой

Оставшиеся в живых три Героя - Панфиловца. Фотография сделана у разъезда Дубосеково. Слева направо: Шадрин, Васильев, Шемякин.

_________________
зубы грешника

КТО ЭТА ДЕВУШКА С ЛУЧЕЗАРНОЙ УЛЫБКОЙ?

На фотографии гвардии старшина медицинской службы Лидия Гагарина. Да, родственница того самого Гагарина, первого космонавта, его родная сестра. А знаменита она не только своей прекрасной улыбкой и родством со знаменитым на весь мир человеком. У нее была своя история.

В 1942 году она отправилась добровольцем на фронт. С июня 1942 года являлась санинструктором знаменитой 130-й стрелковой дивизии. А знаменита она была тем, что была одним из основных участников окружения 16-й немецкой армии.

Затем последовал Демянский котел, за бои в котором дивизия была удостоена звания "Гвардейской". Гагарина, в прямом смысле слова, не ведала страха и всегда рвалась на передовую, под пули, рискуя погибнуть в любой момент.

Тем не менее, ее вот такую храбрость ценили очень высоко и именно благодаря ей удалось вынести с поля боя ни один десяток бойцов. Именно за такое неуемное желание помочь и отвагу она и была награждена медалями, как раз таки "За отвагу" и "За боевые заслуги".

_________________
зубы грешника

ДЕДОВЩИНА В АФГАНИСТАНЕ БЫЛА ТАКАЯ, ЧТО ВАМ И НЕ СНИЛОСЬ. Вспоминает командир миномётного расчёта, ст.сержант А.Н. Драчиков

_________________
зубы грешника

В 1972 году, в 30-ю годовщину начала Сталинградской битвы, на Мамаевом кургане в Волгограде встретились два воина: Маршал Советского Союза Василий Чуйков и рядовой Гавриил Протодьяконов.

Они, конечно, узнали друг друга, ведь в 1942 году им бок о бок довелось защищать высоту 102,0 (Мамаев курган). Тогда Василий Иванович со своего командного пункта приметил отважного бронебойщика Протодьяконова, который в одиночку вел бой с танками, и пригласил его к себе на КП.

Между ними состоялась беседа, которую Гавриил Протодьяконов запомнил на всю жизнь. Спустя 30 лет он говорил Василию Чуйкову:

"Ты меня спрашивал, где стоит моя пушка. Я тебе сказал: «Моя пушка стоял там, а возле лежал я сам. Я ждал, когда танк фашиста себя хорошо показал, тогда я стрелял и танк горел». Ты мне сказал: «Молодец! Хочешь чай?» Я сказал: «Люблю крепкий чай». Ты мне давал этот крепкий чай, я пробовал, а это был коньяк. «Спасибо тебе» — я так говорил".

На снимке: В.И. Чуйков и Г.Д. Протодьяконов. Мамаев курган, 1972 г.

_________________
зубы грешника

Я не должен был появиться на свет.

Я был приговорен, ещё не начав жить, родными, близкими, знакомыми и всеми медицинскими светилами города Смоленска. Чахотка, сжигавшая маму, вступила в последнюю стадию, мамины дни были сочтены, и все тихо и твёрдо настаивали на немедленном прекращении беременности.

А меня так ждали! Войны вырывали мужчин из женских объятий, а в краткие мгновения, когда мужчины возвращались, ожесточение, опасности и стрельба за окном мешали любви и нежности: между мужчиной и женщиной лежал меч, как между Тристаном и Изольдой. Дети рождались неохотно, потому что мужчины не оставались до утра, и женщины робко плакали, провожая их в стылую темень. А смерть меняла одежды куда чаще, чем самая модная модница, прикидываясь сегодня тифом, завтра – случайной пулей, послезавтра – оспой или расстрелом по ошибке. И на всё нужны были силы, и на всё их хватало. На всё – кроме детей. И я забрезжил как долгожданный рассвет после девятилетней ночи.

А маму сжигала чахотка.

И меня, и маму спас один совет. Он был дан тихим голосом и больше походил на просьбу:

– Рожайте, Эля. Роды – великое чудо. Может быть, самое великое из всех чудес.

Через семь лет после этих негромких слов доктор Янсен погиб. Была глухая дождливая осень, серое небо прижалось к земле, и горизонт съежился до размеров переполненного людьми кладбища. Мы с мамой стояли на коленях в холодной грязи, и моя неверующая матушка, дочь принципиального атеиста и легкомысленной язычницы, жена красного командира и большевика, истово молилась, при каждом поклоне падая лбом в мокрую могильную землю. И вокруг, всюду, по всему кладбищу, стояли на коленях простоволосые женщины, дети и мужчины, молясь разным богам на разных языках. А у открытого гроба стоял инвалид – краснознаменец Родион Петров и размахивал единственной рукой с зажатой в кулаке кепкой.

– Вот, прощаемся. Прощаемся. Не будет у нас больше доктора Янсена, смоляне, земляки, родные вы мои. Может, учёней будут, может, умней, а только Янсена не будет. Не будет Янсена…

…О, как я жалею, что я – не живописец! Я бы непременно написал серое небо и мокрое кладбище, и свежевырытую могилу, и калеку-краснознаменца. И – женщин: в чёрном, на коленях. Православных и католичек, иудеек и мусульманок, лютеранок и староверок, истово религиозных и неистово неверующих – всех, молящихся за упокой души и вечное блаженство не отмеченного ни званиями, ни степенями, ни наградами провинциального доктора Янсена…

Я уже смутно помню этого сутулого худощавого человека, всю жизнь представлявшегося мне стариком. Опираясь о большой зонт, он неутомимо от зари до зари шагал по обширнейшему участку, куда входила и неряшливо застроенная Покровская гора. Это был район бедноты, сюда не ездили извозчики, да у доктора Янсена на них и денег-то не было. А были неутомимые ноги, великое терпение и долг. Неоплатный долг интеллигента перед своим народом. И доктор бродил по доброй четверти губернского города Смоленска без выходных и без праздников, потому что болезни тоже не знали ни праздников, ни выходных, а доктор Янсен сражался за людские жизни. Зимой и летом, в слякоть и вьюгу, днём и ночью.

Доктор Янсен смотрел на часы, только когда считал пульс, торопился только к больному и никогда не спешил от него, не отказываясь от морковного чая или чашки цикория, неторопливо и обстоятельно объяснял, как следует ухаживать за больным, и при этом никогда не опаздывал. У входа в дом он долго отряхивал с себя пыль, снег или капли дождя – смотря по сезону, – а войдя, направлялся к печке. Старательно грея гибкие длинные ласковые пальцы, тихо расспрашивал, как началась болезнь, на что жалуется больной и какие меры принимали домашние. И шёл к больному, только хорошо прогрев руки. Его прикосновения всегда были приятны, и я до сих пор помню их всей своей кожей.

Врачебный и человеческий авторитет доктора Янсена был выше, чем можно себе вообразить в наше время. Уже прожив жизнь, я смею утверждать, что подобные авторитеты возникают стихийно, сами собой кристаллизуясь в насыщенном растворе людской благодарности. Они достаются людям, которые обладают редчайшим даром жить не для себя, думать не о себе, заботиться не о себе, никогда никого не обманывать и всегда говорить правду, как бы горька она ни была.

Такие люди перестают быть только специалистами: людская благодарная молва приписывает им мудрость, граничащую со святостью. И доктор Янсен не избежал этого: у него спрашивали, выдавать ли дочь замуж, покупать ли дом, продавать ли дрова, резать ли козу, мириться ли с женой… Господи, о чём его только не спрашивали! Я не знаю, какой совет давал доктор в каждом отдельном случае, но всех известных ему детей кормили по утрам одинаково: кашами, молоком и чёрным хлебом. Правда, молоко было иным. Равно как хлеб, вода и детство.

Святость требует мученичества – это не теологический постулат, а логика жизни: человек, при жизни возведённый в ранг святого, уже не волен в своей смерти, если, конечно, этот ореол святости не создан искусственным освещением. Доктор Янсен был святым города Смоленска, а потому и обречённым на особую, мученическую смерть. Нет, не он искал героическую гибель, а героическая гибель искала его.

Тихого, аккуратного, очень скромного и немолодого латыша с самой человечной и мирной из всех профессий.

Доктор Янсен задохнулся в канализационном колодце, спасая детей. Он знал, что у него мало шансов выбраться оттуда, но не терял времени на подсчёт. Внизу были дети, и этим было подсчитано всё.

В те времена центр города уже имел канализацию, которая постоянно рвалась, и тогда рылись глубокие колодцы. Над колодцами устанавливался ворот с бадьёй, которой откачивали просочившиеся сточные воды. Процедура была длительной, рабочие в одну смену не управлялись, всё замирало до утра, и тогда бадьёй и воротом завладевали мы. Нет, не в одном катании – стремительном падении, стоя на бадье, и медленном подъёме из тьмы – таилась притягательная сила этого развлечения.

Провал в преисподнюю, где нельзя дышать, где воздух перенасыщен метаном, впрямую был связан с недавним прошлым наших отцов, с их риском, их разговорами, их воспоминаниями. Наши отцы прошли не только Гражданскую, но и мировую, «германскую» войну, где применялись реальные отравляющие вещества, газы, от которых гибли, слепли, сходили с ума их товарищи. Названия этих газов – хлор, фосген, хлор-пикрин, иприт – присутствовали и в наших играх, и в разговорах взрослых, и в реальной опасности завтрашних революционных боев. И мы, сдерживая дыхание, с замирающим сердцем летели в смрадные дыры, как в газовую атаку.

Обычно на бадью становился один, а двое вертели ворот. Но однажды решили прокатиться вдвоём, и верёвка оборвалась. Доктор Янсен появился, когда возле колодца метались двое пацанов. Отправив их за помощью, доктор тут же спустился в колодец, нашёл уже потерявших сознание мальчишек, сумел вытащить одного и, не отдохнув, полез за вторым. Спустился, понял, что ещё раз ему уже не подняться, привязал мальчика к обрывку верёвки и потерял сознание. Мальчики пришли в себя быстро, но доктора Янсена спасти не удалось.

Так в вонючем колодце погиб последний святой города Смоленска, ценою своей жизни оплатив жизнь двух мальчиков, и меня потрясла не только его смерть, но и его похороны. Весь Смоленск от мала до велика хоронил своего Доктора.

– А дома у него – деревянный топчан и книги, – тихо сказала мама, когда мы вернулись с кладбища. – И больше ничего. Ничего!

В голосе её звучало благоговение: она говорила о святом, а святость не знает бедности.

Писатель Борис Васильев

_________________
зубы грешника

БЛЕФ ДО ПОСЛЕДНЕГО ПАТРОНА..

В апреле 1944 года свой подвиг совершил командир батареи Фролов Василий Иванович. вот как это было..

После переломной Сталинградской битвы немцы начали отступать. Наши гнали противника уже за территорией СССР. Батарея Фролова оказалась в окружение около села Копытова в Польше. Командиры приказали Фролову помешать соединиться двум взводам немцев в один. В окружение оказалось 54 русских солдата. Патроны были на исходе, а снарядов для миномета ещё меньше.

Немцы перешли в наступление, и Фролов решил пойти ва-банк. Он приказал обстреливать противника размеренно, но прицельно, очереди при этом не прекращать ни на минуту, пока не останется два снаряда. Снаряды полетели прямо в гущу противника и не замолкали в течение часа. Немцы испугались и отступили к северу.

Через пять минут рядом с позицией красноармейцев появился немец, который нес белый флаг. Василий Иванович вышел к нему с видом, как будто у него ещё несколько вагонов боеприпасов. Он вольготно разговаривал с врагом, а у самого тряслись руки. Фролов понимал, что одна ошибка и весь батальон умрёт.

Немец сказал, что они готовы сдаться. В итоге 150 фашистов сложили оружие, а советский командир за смелость получил орден Александра Невского.

На снимке: Василий Фролов (в центре) с товарищами.

_________________
зубы грешника

Хор братии Валаамского монастыря – За того парня



https://rutube.ru/video/27a563df924d15571e433e45cb5968f8/

_________________
«Кто добро творит, того Бог благословит» пословица

ВОССТАВШИЙ ИЗ МОГИЛЫ .

Это не голливудская сказка. Это история простого русского парня из Сибири, который в девятнадцать лет пережил то, что не снилось самым безумным киногероям. Виктор Пономарёв – связист, почтальон, солдат. Человек, который шесть дней пролежал в собственноручно выкопанной могиле, чтобы потом снова встать в строй.

Родился он под Курганом, в семье, прошедшей через раскулачивание. Обычная советская юность: фабрично-заводское училище, работа на металлургическом комбинате в Сталинске. Когда пришла война – не прятался за броней, пошёл защищать Родину. Не в кино, не в книжках – на настоящую войну, где свинцом пахнет не понарошку.

Сначала – Курская дуга. Сорок третьий год, адское пекло. Он тогда по сорок раз на дню ползал под огнём, восстанавливая связь. Шестьдесят восемь обрывов за три дня – это не цифры из отчёта, это шестьдесят восемь раз, когда смерть щёлкала зубами у самого уха. А потом – почта. Да-да, обычные письма, которые он носил в окопы под обстрелом. Однажды с такой вот почтовой сумкой столкнулся лицом к лицу с немецким отрядом. И вышел победителем – двенадцать фашистов остались лежать на поле боя. Один против двенадцати – и победил.

Но главное было впереди. Днепр, сентябрь сорок третьего. Три дня боёв – сорок пять уничтоженных врагов. Это не снайпер, не спецназовец – обычный связист. Потом – окружение. Наши отошли, а он остался. И тогда Виктор сделал то, во что трудно поверить: сам выкопал могилу. Сам лёг в неё. Сам засыпал себя землёй, оставив лишь небольшую щель для воздуха. Шесть дней без еды, без воды, под носом у немцев.

А на седьмой день – восстал. Буквально. Когда наши вернулись, из земли поднялся бледный, измождённый, но живой солдат с автоматом наперевес. Говорят, он даже успел поработать корректировщиком – передавал данные по уцелевшему кабелю.

После войны он не почивал на лаврах. Стал морским офицером, служил на Балтике. Прошёл путь от рядового связиста до подполковника. Не киношный супергерой – настоящий.

Вот они, наши люди. Вот она, наша сила. Не в спецэффектах, не в фантазиях сценаристов – в простых парнях из рабочих семей, которые умели не только умирать за Родину, но и возвращаться из мёртвых, чтобы продолжать бой.

_________________
зубы грешника

7 июля 1922 года. Рождение крылатой легенды.
В этот день в Москве, среди звонких улиц Замоскворечья, родился Владимир Серёгин — человек, чья жизнь стала мостом между героизмом войны и дерзновением космической эры. Лётчик, чьё имя навсегда вписано в историю не только золотом звёзд Героя, но и трагическим полётом, оборвавшимся в небе Владимирской области вместе с первым космонавтом планеты.

Его путь начался в 1940-м, когда восемнадцатилетний доброволец, вчерашний школьник, шагнул в пекло Великой Отечественной. На штурмовике Ил-2, прозванном «летающим танком», Серёгин совершил 140 боевых вылетов, превратив небо над Балканами и Венгрией в ад для фашистов. Его экипаж бомбил танковые колонны, разбивал эшелоны, а однажды, рискуя жизнью, спас сбитого товарища, вступив в бой с немецким «Фокке-Вульфом». За эти подвиги в 1945-м он получил Золотую Звезду Героя, а его грудь украсили ордена Ленина, Красного Знамени и Отечественной войны.

Но война для Серёгина стала лишь прологом. В 1953-м, окончив академию Жуковского, он сменил фронтовой штурмовик на реактивные МиГи. Лётчик-испытатель 1-го класса, он осваивал МиГ-15 и МиГ-17, сажал машины с отказавшими двигателями, словно бросая вызов самой физике. А в 1967-м судьба свела его с космосом: став командиром полка Центра подготовки космонавтов, он учил будущих покорителей орбиты выживать в небе — тому, что знал лучше многих.

27 марта 1968 года. Роковой тренировочный полёт на МиГ-15УТИ с Юрием Гагариным. До сих пор тайна их гибели окутана дымкой версий: то ли сбой техники, то ли столкновение с метеозондом, то ли внезапный штопор. Но факт остаётся фактом: два героя, два символа эпохи, ушли вместе, оставив страну в трауре. Урна с прахом Серёгина заняла место в Кремлёвской стене — молчаливый страж вечной памяти.

_________________
зубы грешника

На фото красноармеец Иван Одаренко. Он являлся тем самым человеком, который позировал скульптору Евгению Вучетичу для памятника воину-освободителю, который установили в Берлине на территории Трептов-парка.

Но, на самом деле, за основу создания памятника лег подвиг двух других бойцов, которые и являются реальными прототипами этого образа. Ими были Трифон Лукьянович и Николай Масалов. Именно они, рискуя жизнью, вынесли из под вражеского огня берлинских детей.

Лукьянович так и не дожил до Победы, получив смертельное ранение как раз во время спасения девочки. А вот что касается Масалова, то он выжил, но к славе и всенародному признанию не стремился, потому как от природы был скромен.

Так и трудился у себя на родине в колхозе до конца своих дней, где и скончался в 2001 году.

_________________
зубы грешника

Это был действительно Человек-Легенда. Судьба его была настолько фантастична, что даже любая выдумка бледнела перед реалиями.

Он летал на 297 типах самолетов, начиная еще с биплана «Авро» и кончая реактивным Ла-176. Он участвуя в семи войнах 20-го века, от Испании до Кореи, сбил 134 самолета и произвёл шесть таранов, трижды был представлен к званию Героя, но сначала получил высший орден Испании от Игнасо Идальго де Сиснероса и Рыцарский крест от Гитлера... А заслуженную Золотую звезду Героя, получил только после войны, по личному указанию Сталина.

Звали этого уникального летчика Иван Евграфович Федоров.

В июне 1941 года, делегация Военно-воздушных сил Красной Армии осматривала последние достижения Люфтваффе. Наших летчиков заинтересовал новейший экспериментальный истребитель «Хенкель-100». Это был сырой и капризный самолет и немецкие летчики-испытатели не особенно охотно на нем летали, хотя Гитлер благоволил к этой модели.

В этот день был назначен вылет, самолет был заправлен и стоял на старте, но пилот запаздывал. И тогда Иван Федоров, нахально сел в кабину, определился с управлением и дал полный газ. Всё это кстати, происходило на глазах у Рейхсмаршала Геринга.

Хенкель свечкой ушел в небо и разразился невообразимым каскадом сложнейших фигур высшего пилотажа. И надо же случиться, что недалеко от аэродрома находился Фюрер. Когда Гитлеру сказали, что в небе крутит петли, тот самый "Хенкель-100", то германский лидер пришёл в восторг и публично заявил, что жалует отважному пилоту "Рыцарский крест".

Холуи в голубом, сером и чёрном, старательной гурьбой ринулись выяснять имя нового героя Рейха. Назад они возвращались гораздо медленнее, ибо никто из них не стремился, первым доложить Фюреру, что он наградил высшей наградой Рейха русского коммуниста. Но деваться Гитлеру было некуда, слово было сказано и награда вручена. Иван не долго думал куда расположить фашистскую бранзулетку - он прибил крест к каблуку своего сапога.

А биография его была такова...

Иван Евграфович Федоров родился 23 Февраля 1914 года в Харькове, в семье рабочего (отец его в Гражданскую воевал в Первой Конной). Воспитанием Ивана занимался дед, проживший 123 года, до самой смерти ничем не болевший.

Только в 14 лет у Вани Федорова появилась возможность учиться и он проявил немалые способности. Программу пятилетки Иван прошел за 2 года, окончил обучение на слесаря - инструментальщика, затем - на машиниста паровоза.

Поступил в планерную школу и уже в 15 лет поднялся в небо. Иван выполнил нормативы мастера по шести видам спорта: по боксу, волейболу, борьбе, плаванию, фехтованию и акробатическим прыжкам на мотоцикле.

В 1932 году, будучи 18-летним, Иван Федоров, поступил в школу военных пилотов, где через 7 месяцев он на «отлично» сдал все экзамены за два года обучения. Фёдоров был награжден ценным подарком, который вручил ему сам нарком обороны Ворошилов. Затем Фёдоров был направлен в должности младшего летчика в Киевский особый военный округ, где через два года (в возрасте 21 года!), был назначен командиром 17-го авиаполка 56-й авиабригады.

Иван Федоров трижды представлялся к званию Героя Советского Союза и стал им только в 1948 году. Он - кавалер шести орденов Великой Отечественной войны, высшей награды революционной Испании и многих других Советских и Зарубежных наград и вот только некоторые из них...

Первый свой бой Иван принял в небе Испании. Испанская кампания завершилась для Фёдорова благополучно. В архивном деле № 8803 значится, что за год пребывания на испанском фронте он «совершил 286 боевых вылетов, провёл 36 воздушных боев, в которых показал исключительные образцы ведения воздушного боя. Сбил лично 11 самолетов противника и 13 в группе...». Среди прочих Фёдоров сбил и два Bf.109, новую немецкую машину, считавшуюся у фашистов неуязвимой. Два раза Иван таранил вражеские машины. Однажды, перехватив одиночный «Фиат» измотал его в 20-ти минутном бою и заставил сесть на своём аэродроме.

За отчаянную храбрость и великолепное летное мастерство Начальник авиации Испанской Республики Игнасо Идальго де Сиснерос торжественно вручил Ивану Фёдорову высшую награду республиканцев. В память о тех огненных событиях у Федорова остались испанские имена - «Деабле Рохо» ( «Красный дьявол» ), которым его за смертоносные атаки нарекли испанские товарищи и ещё имя из паспорта - Жуан. И, конечно же, - благодарственный поцелуй Ибаррури и подаренные ею патефон и пистолет «Астра».

В феврале 1938 года за 24 сбитых фашиста был представлен к званию Героя Советского Союза. Но накануне вручения наград он с друзьями по оружию зашел в Московский ресторан «Националь»...

Молодые офицеры перебрали, случился конфликт с посетителями за соседними столиками, завязалась потасовка в ход пошло личное оружие. Сам Федоров был ранен в руку, а среди убитых оказался некто в штатском - это был сотрудник НКВД. Его смерть наступила от удара кулаком в ухо. А поскольку Фёдоров был чемпионом Украины по боксу, то следствие особо и не напрягалось.

По ходатайству НКВД представление на награждение Фёдорова было отозвано... А в органах на Фёдорова завели особую папку. Это и сыграло в судьбе Ивана Евграфовича печальную роль: его надолго «задвинули» в своеобразную политическую тень. А славу засекретили наглухо. Долгие годы действовало секретное распоряжение о запрете публикации его фамилии в открытой печати...

По возвращении из Испании, в 1939 году Иван Фёдоров окончил Липецкие высшие авиационные курсы. А затем последовали ещё две «загранкомандировки». Первая - через Благовещенск в Китай, где он одержал 2 воздушные победы. А следующий вояж - Халкин-Гол. Вот там-то было по-настоящему жарко.

Фёдоров вспоминает: «Могу свидетельствовать, что японские летчики были нашими достойными противниками. Летали они на своих, довольно неплохих для того времени истребителях И-96 и показали себя смелыми бесстрашными бойцами». В небе Монголии Иван Фёдоров одержал еще 2 победы.

Следующим театром военных действий стала для него Советско - Финляндская война 1939 - 1940 годов, в которой он уничтожил 4 самолета противника.

Великая Отечественная Война застала Фёдорова в Горьком, где он работал на заводе испытателем, Целый год он безрезультатно «бомбардировал» высшие инстанции рапортами с просьбой отправить его на фронт, а в июне 1942-го попросту сбежал на войну на опытном истребителе ЛаГГ-3, сделав на прощание три «мёртвые петли» под мостом через Волгу...

До линии фронта было почти 500 километров пути, где его не только обстреливали зенитки, но и атаковали два МиГ-3 московских сил противовоздушной обороны. Счастливо избежав опасности, Иван Евграфович приземлился на аэродроме подмосковного Клина, в расположении штаба 3-й воздушной армии.

Командующий армией прославленный полярный лётчик Михаил Громов выслушивал подробный доклад «волонтеpa», как вдруг над аэродромом появился немецкий разведчик «Хейнкель-111», который шёл над нижней кромкой облачности. У Фёдорова прямо-таки загорелись глаза: «Разрешите, товарищ командующий, указать немцу его место приземления ?»

Бой был коротким. На глазах всей дивизии Иван взлетел, догнал Не.111 и атаковал его на высоте 1500 м. Очередь из пушки так резанула, что отвалилось крыло. Немцы выпрыгнули на малой высоте и парашюты не успели раскрыться... Громов после посадки пожал руку Фёдорову и сказал: «Поздравляю, майор. Будем считать, что ваша фронтовая практика начата.»

За первые полтора месяца Фёдоров сбил 18 немецких самолетов и был назначен командиром 157-го истребительного авиационного полка.

С лета 1942-го до весны 1943-го года Фёдоров командовал группой из 64 летчиков-штрафников. Группа эта была создана по личному распоряжению Сталина. Но командовать этими «воздушными хулиганами» никто из асов ВВС РККА не хотел. И тогда Федоров сам вызвался руководить ими. Громов наделил его правом расстреливать на месте каждого при малейшей попытке неповиновения. Фёдоров этим правом не воспользовался ни разу. Хотя в первом же бою штрафники оставили командира без прикрытия что бы посмотреть чего он стоит. Штрафники блестяще показали себя, сбив около 400 самолетов противника, хотя победы им не засчитывались, как и победы самого Федорова, а распределялись по другим авиаполкам.

В 1943 году под Ржевом Фёдоров сбил величайшего аса - Эриха Хартмана (на счету этого фашистского летчика 352 самолета). После приземления летчик сумел уйти к своим, оставив в кабине разбитого самолета именную саблю. Её Федоров хранит до сих пор.

Весной 1943-го Фёдоров был назначен командиром 273-й авиадивизии.

В мае 44-го Федоров, добровольно уйдя с должности командира 213-й авиадивизии и не желая заниматься «бумажной», по его мнению, работой, стал заместителем командира 269-й авиадивизии. Он собрал специальную группу летчиков вместе с которыми он занимался «свободной охотой» за линией фронта.

Как правило, группа фёдоровских «охотников», хорошо знавшая расположение аэродромов противника, пролетала над одним из них и сбрасывала вымпел, представлявший собой банку из-под американской тушенки с грузом и запиской внутри. В этой записке, написанной на немецком языке, летчикам Люфтваффе предлагалось выйти на поединок, но строго по числу прилетевших с советской стороны. В случае нарушения паритета «лишние» просто сбивались на взлете. Немцы, разумеется, вызов принимали.

В этих дуэлях Фёдоров одержал 21 победу.

Самый свой удачный бой Иван Фёдоров провёл в небе над Восточной Пруссией в конце 1944-го, сбив сразу 9 "Мессершмитов", изготовившихся для атаки на Ил-2 и неосмотрительно собравшихся в круг. За все эти яркие достижения пилот получил фронтовое прозвище Анархист.

Все летчики «группы Фёдорова» получили звание Героя Советского Союза, а двое из них - Василий Зайцев и Андрей Боровых - были удостоены его дважды. Исключение составлял только сам командир. Все представления Фёдорова к этому званию по-прежнему отклонялись.

После войны Иван Фёдоров стал испытателем в конструкторском бюро Лавочкина на 301-м авиазаводе в Химках. На его счету 27 мировых рекордов.

Фёдоров осваивал новую реактивную технику: сначала Ла-150, затем Ла-160 - первый самолет со стреловидным крылом, Ла-168, и наконец Ла-176 со стреловидностью крыла 45 градусов. На этом самолёте Фёдоров в декабре 1948 года преодолел в пологом пикировании звуковой барьер. В ходе испытаний реактивных самолетов Фёдоров превышал показания около 30 мировых рекордов для самолетов этого типа.

Однажды, когда С.А.Лавочкина вызвали к Сталину, он взял с собой Фёдорова и в конце беседы представил его: «Это, товарищ Сталин, наш шеф - пилот. Отлично воевал, теперь испытывает наши реактивные машины...»

- Что бы вы хотели ? - спросил Сталин.
- Чтобы он стал Героем. Дважды уже представляли и все безрезультатно !
- Что же, не беспокойтесь, разберёмся...

5 Марта 1948 года Федоров наконец-то получил с третьего захода Золотую Звезду Героя - «... за испытание и освоение новой военной реактивной техники...»

В 1949 году Фёдоров закончил курсы лётчиков - испытателей МАП и до 1954-го находился на испытательской работе. Участвуя в Корейской войне 1950 - 1953 годов, одержал 7 воздушных побед.

За годы службы Иван Евграфович награжден Орденами Ленина, Красного Знамени ( четырежды ), Александра Hевского, Отечественной войны 1-й степени ( шесть! ) и 2-й степени, Красной Звезды, многими медалями.

С 1954 года полковник Фёдоров - в запасе. Жил в Москве. Скончался 12 февраля 2011 года.

Юрий Столяров

_________________
зубы грешника